Путы Тьмы

Уже в четыре часа утра погодные условия дали возможность начать операцию, и два тяжелых транспортных судна прорезали густой чёрный облачный покров, начав пологое снижение над затопленными руинами города. Огромное монолитное сооружение возвышалось тёмной фигурой над каркасами обвалившихся высоток. Этот комплекс был нашей целью. Место для посадки выбиралось долго. Раз за разом просматривались чертежи и планы, учитывались все смены направлений ветра за разные промежутки времени и физические процессы завихрений. Мы долго перепроверяли записи и спорили с пилотами, но всё же получили одобрение. Тщательные приготовления не прошли даром, но помогли только отчасти.
Когда оба судна сцепились с уцелевшими посадочными площадками, и процесс выгрузки багажа шёл полным ходом, на связь вышли синоптики из штаба. В сердце планетарного шторма, надвигающегося на город, произошли очередные хаотические флуктуации. Волна должна была настигнуть нас за считанные минуты. ИТ №4 только что сбросил габаритные сумки и контейнеры с плеч, выдохнул и снова кинулся в быстро несущуюся стену ливня и ветра на новый заход. Из-за этого он не расслышал сигнал, и мне стоило больших усилий, чтобы догнать его и, вцепившись в капюшон, остановить. Вскоре порыв ветра ударил с такой силой и оглушительным звуком, что нам, заведомо находясь в безопасном расположении, невольно пришлось отшатнуться. Корпуса многотонных машин, композитные материалы, легированная сталь и даже бронированная закалка изнывали, крепились из последних сил под жуткой силой природы. Их магнитные четырехпалые шасси, похожие одновременно и на куриные лапы, и на слоновьи ноги, держались на пределе. Пилоты ругались и материли всех подряд. Казалось, ещё немного, и машины сорвёт с места и сбросит вниз.
Порыв иссяк, скорость ветра вернулась к средней по прогнозу, но оба экипажа решили не дожидаться повторения подобного «каприза». Они подняли суда в небо и скрылись, на запросы не отвечали. Из-за этого мы не смогли снять с бортов весь привезенный груз – небольшую часть оборудования и большую часть припасов – однако все равно приступили к работе внутри МФЗК[1].
Вооружившись КПК и портативными генераторами, мы последовательно находили и проверяли все хранилища данных в уцелевших помещениях комплекса. Работа была медитативной, но очень напряженной. Раз за разом приходилось отвлекаться для отлаживания связи, чтобы всегда быть готовым получить сигнал от штаба.
— Здесь начинается новый модуль комплекса, как и у этого, высота в двадцать этажей, мы здесь, на переходе, возле двенадцатого этажа, — говорил КМ и показывал мне с Четвертым карту на планшете. — Следующий модуль больше чем на половину обвалился, так что и этот должен быть на грани, предлагаю закрепить здесь страховочные тросы.
— Чем дальше вглубь, тем меньше шансов, — с оптимизмом констатировал я, переглядываясь с напарником.
Глухим свистом сквозняк гулял по мертвым коридорам. Могучий шторм просачивался в ранее неприступную для природы крепость на сотни метров вглубь от поверхностей стен. Сталь и камень стонали и сотрясались под апокалиптичными накатами могучего океана. Ураган и волны, шторм и ливень, вода и литосферные толчки – всё вместе приближало конец рукотворного титана, в чьём чреве мы сейчас копошились. Эти вибрации проходили его насквозь, отдавались в каждой поверхности и в каждой малой детали, непрерывно сотрясали тело и напоминали, что этот конец может наступить в любой момент. Ещё одного такого шанса выполнить работу нам не представят, а если вторая вылазка всё же состоится – это будет чистое самоубийство. Ранее этот комплекс мог выдержать самые экстремальные погодные условия, которые только фиксировались на этой планете, сейчас же ситуация изменилась. Нижние уровни, как решето, промывались морем насквозь, токсичные воды стачивали многочисленные опоры и фундамент, все внешние пристройки на верхних уровнях были сметены. Даже в самых надежных средних уровнях многие этажи или модули целиком обвалились или были сильно повреждены. В любой момент мог начаться новый «приступ» планетарного шторма, что пульсировал неподалёку от нас и приближался к городу с каждым днем, если не быстрее. У нас была всего пара минут, чтобы успеть добежать до самых укрепленных и надежных помещений, где мы оставили большую часть вещей и припасов, а затем надеяться, что пройденные коридоры и брошенное оборудование не окажутся погребены под толщей бетона и черного металла.
Сначала едва уловимое ощущение, а потом уже и уши поймали лёгкий гул, который пронесся по помещениям. Затем многочисленные огни пробежались по всей электронике и выбили искры в разных местах. Аварийные лампы налились пунцовым светом и замерцали. Мы застыли на своих местах и осторожно оглядывались, как уже через пару мгновений гул стих и комплекс снова потерял все признаки жизни.
— Этим парням стоило бы предупреждать нас о своих работах, — сказал ИТ №1 и недовольно сплюнул.
— Хотя бы в общий курс ввести точно не помешало, — улыбнулся Четвертый и кивнул Первому.
Перед самым вылетом нас поставили перед фактом, что мы будем не одни. Второй транспортник занимала команда из Промышленной Комиссии. Их яркие оранжевые комбинезоны сильно контрастировали с нашей неброской формой. Они проводили инспекцию и какие-то тесты с силовыми установками в другой части комплекса. Больше ничего известно не было. Перед вылетом мы только обменялись формальными приветствиями. Нас заверили, что помех не будет и ничего не потребуется. Больше мы не общались. Последний раз их видели при разгрузке транспортника, когда они скрылись в тёмных помещениях на пути, противоположном нашему.
— Это штаб! Мы фиксируем резкий скачок скорости ветра – быстро в укрытие! Ждите удар большой волны в ближайшие минуты! — сбивчивый помехами голос пронзил моё ухо.
Мы бросили всё и кинулись назад. Так называемая «стоянка», расположенная ближе к стороне посадочных площадок, находилась в верхней половине наиболее крепкого контура внутренней пирамиды комплекса, тщательно подобранная и статистически выверенная, чтобы иметь наиболее равные шансы пережить самые сильные сотрясания постройки и выбраться из-под его обломков наружу в случае катастрофы.
Комплекс трясся и содрогался. Мы сидели по углам темного помещения и прислушивались ко всем звукам снаружи. Каждый молчал, видимо, боясь помешать шторму терроризировать нас этим хаотичным шумом, или им всем просто нечего было сказать, тем более ничего для поддержки. Молчание прервал КМ, но обращался он ни к нам:
— Штаб, есть просветы?
Его шипящий голос продублировался в ухе каждого, и все мы ждали ответа оттуда же. Через помехи прорезался знакомый голос:
— Так точно, но до стабилизации ещё долго – сидите, не высовывайтесь.
Близко к сердцу бури были посланы зонды, они фиксировали перепады давления и иные показатели. Специалисты из штаба внимательно следили за минимальными движениями в поведении планетарного шторма. Мы тоже могли подключиться к их системам и мониторить обстановку, но квалификации правильно интерпретировать данные никому из нас не хватало, к тому же нам было совсем не до этого.
— Давление пошло на спад! Повторяю! Давление пошло на спад. Буря успокаивается. Готовимся к выходу.
— Принято, штаб.
Так продолжалась наша работа весь день. Мы пережидали особо сильные накаты шторма в «стоянке», а с затишьем покидали её и старались продвинуться ещё глубже внутрь комплекса. Прогресс сильно тормозил в сравнение с прогнозами. Разбираться в плане помещений этой громадины оказалось тяжелее, чем представлялось «на суше». Многие помещения и переходы были завалены, многие шлюзы запечатаны. Несколько раз штаб гнал нас назад в укрытие, когда мы ещё даже не успели вернуться к точке, в которой прошлый раз пришлось прервать продвижение. Всё это время сотрудники из Промышленной Комиссии не показывались и творили свою техномагию где-то в глубине комплекса: в производственных модулях и модулях силовых установок, как представлялось нам.
— Штаб, прием, штаб! — уже не в первый раз повторял запрос КМ.
— Связь накрылась, — отрешенно констатировал ситуацию Третий сбоку от меня.
Очередное пересиживание на «стоянке» принесло нам неожиданные осложнения. Без связи продвижение не представлялось возможным, а если прямо сказать, было слишком рискованным. Без связи резкий штормовой скачок мог застать нас посреди наиболее уязвимого, частично обвалившегося модуля здания. Мы подтвердили опасения, когда попытались выдвинуться недалеко от «стоянки» в наиболее спокойный, как нам показалось, период. ИТ №1 и ИТ №3 быстро вернулись и сообщили, что один из коридоров обвалился, а в другом модуле, похоже, накренился пол. После подобных новостей мы вообще бросили всякие потуги к самодеятельности и просто ждали, когда помехи наконец отступят. Ситуация начинала складываться таким образом, что ожидаемая эвакуация могла произойти и на следующий день. Это было бы не так печально, если бы пилоты не унесли с собой весь наш рацион. При себе было только несколько батончиков и пара консервов. Нам не оставалось ничего другого, кроме как расковырять банку подручными средствами и грустно передавать её не разогретой по кругу.
— Четвертый где? — спросил у меня ИТ №1, когда я принимал от того расковырянные консервы.
И действительно, ИТ №4 сказал, что хочет отойти, после чего вышел в соседнее помещение. Что он там делал так долго? В соседнем помещении никого не обнаружилось, и мы были решительно потеряны с ответом на вопрос: куда ушел наш коллега и, самое главное, ради чего?
— Рано беспокоиться, — отмахнулся КМ.
— Да и выходить на поиски небезопасно, — после чего снова уткнулся в портативный монитор.
Вскоре исчезнувший действительно вернулся. С той стороны послышались глухие шаги. Насторожило нас совсем другое. Звуки были не одной пары ног.
— Смотрите, с кем я! — радостно приветствовала нас потеряшка.
Из-за его спины вышел человек в ярком комбинезоне. Все немного напряглись, особенно КМ, который сразу погасил монитор.
— Я услышал, что у вас тут проблема с припасами, — хрипло проговорил сотрудник Комиссии и сбросил с плеча сумку, которая сразу же отозвалась звонким лязгом стальной посуды.
Как оказалось, «стоянка» наших попутчиков расположилась совсем рядом с нашей, и между ними можно было спокойно передвигаться даже во время шторма. Пусть по лицам того и не было заметно, но они оказались достаточно добры, чтобы помочь с разогревом консервов, а также снабдить горячими напитками и даже посудой. Несмотря на это, общих тем для разговора особо не находилось. Мы прекрасно знали правила распространения информации, особенно в межведомственной коммуникации, поэтому лишнего при посторонних старались не болтать. Судя по некоторой скованности парней в комбинезонах, они руководствовались похожими принципами. Погоду обсуждать было как-то ни к месту.
Ситуацию исправил, как ни странно, КМ.
— Закурить не будет? — неожиданно обратился он к гостю.
Тот помедлил, но всё же достал тонкий контейнер. КМ закурил, пробуя пар, и осмотрел марку на пластиковом фильтре.
— Гадость ещё та! Совсем вас не щадят, — тряхнул он сигаретой.
Я напрягся, соображая, как бы разрядить обстановку, но человек в комбинезоне ответил с какой-то неожиданной и светлой простотой.
— Начальству лишь бы сэкономить, да груз полегче упаковать!
— Всё как у нас, — улыбнулся КМ.
На этом атмосфера стремительно растаяла и разговоры пошли заметно проще. Парами и тройками они стали заглядывать к нам на поговорить, осмотреться и кружечку тепленького. Людьми те оказались куда более открытыми и разговорчивыми. Мы, скованные инструкциями и протоколами безопасности, больше старались молча наблюдать и слушать.
— Вот так и бывает, — с едва заметной печальной улыбкой, покуривая сигарету, рассуждал один из них, седобородый с полным румяным лицом, — ещё немного времени и города как небывало. Столько трудов и на смарку!
— Точно! — подхватил второй, в контру первому, низкий с маленьким морщинистым лицом и большим носом. — Работяги наверняка себя не щадили, когда отстраивали все это добро. Старались график обогнать, план выполнить. Каждый там ещё думал, что вот, дескать, будет много веков стоять, наши потомки его заселят, да ещё лучше сделают.
— Не пройдёт и века с первой волны колонизации, как такими городами и комплексами будет вся планета застроена, — вставил бородатый таким тоном, как будто кого-то цитировал.
— Ну это он сильно ошибся! — усмехнулся Четвертый.
— Стали бы они так стараться, если бы узнали, что все их труды через несколько десятков лет просто смоет?
— Да ты думаешь все в первой волне такими идейными были? Строительные компании же не будут жить в своих же городах. Сегодня они на одной планете строят, завтра вещички пакуют и сразу прыгают на борт – у них на другой планете контракт стынет.
— А директорат ещё и на откатах неплохо получает.
На этом разговор остановился, тему предпочли не развивать в кругу сотрудников службы безопасности.
— И всё-таки это большая трагедия, — сказал я, чтобы заполнить тишину. — Места для человека в этом мире остается всё меньше.
Бородатый хотел что-то ответить, но не успел.
— Тем же лучше, если этот город будет разрушен, — донеслось из слабоосвещенного угла.
Один из пришедших членов комиссии до этого предпочитал молча отсиживаться вдали, но теперь подал голос. Лицом он был бледен, а глазами скрытен и печален, на шее у него висел респиратор.
— Даже так? — удивился я.
Сотрудник ничего не ответил, он смотрел куда-то перед собой и, казалось, разговор продолжать не собирался, но я всё же настоял.
— Хочешь сказать, местные того заслужили?
— Не все, — после паузы ответил человек с респиратором, — да и не в них дело, просто земля тут очень нехорошая. Всё равно ничего путного не вышло бы.
— Земля, значит, нехорошая…
— Не буквально, — продолжил тот. — Просто много нехорошего тут происходило, так что… Послушайте, вы же не местные?
— Как знать, — ответил я. — Я на этом мире уже пять лет работаю, но только в этой части света не так часто бываю.
Я украдкой глянул на КМ’а, тот равнодушно пожал плечами.
— Остальные примерно то же самое… Ну, в этом городе раньше точно никто не жил, — кратко обобщил я.
— А про «Древних» много знаете?
— К чему тут «Древние», про порталы что-то…
— Нет, ни про порталы, — качнул головой человек с респиратором. — Порталы, ясное дело, нам от них в наследство достались, иначе бы мы никак столько планет не освоили. Вы о их способностях много знаете?
— Ничего не знаем, да и откуда знать-то, они никаких следов не оставили, можно только по их технологиям догадываться.
— Управление погодой, терраформирование, преобразование энергии из пространства и обратно, телепатия, квантовые поля… — начал перечислять носатый.
— Все бредовые теории собрал, — усмехнулся Первый.
— Да, а как иначе?! Думаешь человек бы смог соединить две точки пространства в разных уголках вселенной, это при том, что планеты ещё движутся – и вокруг оси, и вокруг звезды!
— Если такие всемогущие ваши «Древние», — сказал бородатый, — то порталов могли бы и побольше построить. Я из ТПО[2], у нас как-то раз состав прямо внутри портала навернулся, знали бы вы, что там началось! У них график на год вперёд расписан, а порталов – три штуки на планету. Пока неисправность устраняли, к нам кто только ни приезжал. Я таких шишек видел! Раньше и представить не мог, что такие должности вообще бывают!
— После развала ОПКМ[3] город долгое время оставался свободным, — спокойным голосом прервал его человек в респираторе. — Здесь было много объектов биологического крыла корпорации CRISPR, директор крыла тоже базировался здесь. После Первой Корпоратной Войны биологическое крыло по факту стало главным в городе, а директор – ничем не ограниченным хозяином.
— Напомните, как мы дошли до обсуждения этого? — задал вопрос Первый и осмотрел всех присутствующих, но никто его намек на протест не поддержал – видимо, тема была мало-мальски интересна.
— Крыло CRISPR смогло обнаружить генетический материал существа, который скорее всего был «Древним», — сказал человек с мрачным лицом. — Так как город и его системы были полностью под их контролем, во время неразберихи они начали тайно проводить эксперименты по скрещиванию генетического кода человека и «Древнего». Местные стали исчезать бесследно, один за другим…
— Извините, но это совсем бред! — Сказал ИТ №1.
— А «Древние» вообще гуманоиды?
— Я ничего про их генетический материал не слышал, в школах вроде учат, что от них ни следов, ни даже мало-мальски внятных изображений не осталось.
— Это же было миллионы лет назад, какие гены?
— А я вообще представлял их как что-то не материальное… Ну, призраки там, разумная энергия…
— Сообщения о возросшем количестве пропавших были, — внезапно подал голос КМ. — Службы безопасности города валили отсутствие улик на неисправность системы отслеживания личности. Прямых доказательств не было, но обвинения в сговоре администрации города с организованной преступностью, торгующей органами и телами, имели место.
— Ты работал здесь? — Первый удивился.
— Просто мельком натыкался, когда читал отчёты, — покачал головой КМ. — Но эксперименты, тем более на таком основании, конечно, мало вероятны.
— У директора произошла трагедия в семье, — отрешенно сказал человек с респиратором, как будто говорил сам с собой. — Он и до этого курировал и покрывал эти эксперименты, но после несчастия взялся за них, как одержимый. Поднявшийся океан, скажу я вам, затопил много такого, что человеку видеть не следует. Если «Древних» принимать за наших богов, то этот шторм – кара небесная за богохульную попытку превзойти их.
Первый, которому уже давно не нравилось направление нашей беседы, саркастически фыркнул. Остальные молчали, вероятно, не только от того, что были не согласны. Просто такие заявления нелегко адекватно прокомментировать вот так, сходу.
— Не засиделись ли мы с вами? — немного наигранно встрепенулся бородатый.
— Там начальство на связь не выходило? — обратился он к своим коллегам.
— У вас есть связь? — выпучил глаза Первый.
Этот момент резко перевел томные истории из разряда «городских баек» в совсем другое русло. Удостоверившись в наличии связи, мы все пришли в заметное недоумение. Рабочие предложили воспользоваться своим оборудованием, которое присутствовало у них с запасом.
— Согласно протоколу… — начал КМ.
— Не стоит беспокоиться, — говорил пожилой человек в очках, приведенный нашими новыми знакомыми как эксперт по связи. — Вы же можете взять только модуль приёма/передачи с нашего устройства и поменять на своём. Процессор, а вместе с ним и весь софт останутся без вмешательства. Ну или можете стереть и перезаписать прошивку с нашего процессора, тогда о безопасности линии можно не волноваться, он будет как ваш подлинный.
— Можно попробовать, — согласился Третий. — Если вы готовы пожертвовать вашим запасным коммутатором?
— Да вы запчасти верните, когда вещички будем паковать, — отмахнулся «эксперт».
Первый и третий под контролем КМ’а, который ещё и светил им, начали копаться в оборудовании связи.
— Провода тоже на всякий случай поменяйте, — советовал человек в очках.
Меньше, чем через час мы снова были на связи. Сроки горели, так что мы горячо поблагодарили парней из комиссии и спешно принялись за работу.
— Смотри сюда, — КМ ткнул пальцем в маленький экран.
Я наклонился.
— Вот эта строчка. Сервер получал пакеты данных из локальной сети, но этот номер нам всё ещё не известен. Что это значит?
— Значит, есть ещё одно хранилище данных в пределах комплекса, — после короткого раздумья ответил я.
— Верно, — кивнул КМ. — А поскольку на срединных этажах мы уже все точки проверили, остаётся спускаться на нижние уровни.
— Спускаться мне?
КМ поднял бровь. Вопрос был действительно глупый. Первый расшифровывал добытые пакеты. Третий и Четвертый находились вообще в другой стороне комплекса. КМ должен быть всегда на связи со штабом. Пусть небольшая толика надежды во мне ещё теплилась, но я всё же кивнул:
— Так точно. Спущусь на столько, на сколько этого позволят обстоятельства.
— Не задерживайся, — только и ответил КМ.
Вода доходила до колен. Облицовка стен отваливалась через каждые несколько метров, обнажая сочащиеся крошкой глубокие трещины. Каждый третий дверной проём обвален. Звук и ощущения на этой высоте кардинально поменялись. Могучие ветра больше не гуляли сквозь пустующие заброшенные пространства. Вместо этого каждая поверхность передавала интенсивные движения волн снаружи. Это было настолько пугающе, как будто непокорная стихия бушует за противоположной тонкой стенкой, хотя на самом деле вас разделяли сотни метров бронированных фундаментальных валов. Раз в несколько минут вся постройка содрогалась от удара особо сильного гребня, и с потолка обсыпалась струйка каменной крошки.
Я вышел на большое пустое пространство – развилку в четыре стороны – и сразу же почувствовал неладное. Мутная серая вода, в которой плавали куски кабеля, пластиковые плиты, обрывки пленки, неожиданно поднялась мне до пояса. Только я успел развернуться, как меня сразу накрыло по самую макушку. От резкого толчка и неожиданного удара в лицо не удалось удержаться на ногах, и я в один миг потерял точку опоры. Нос и дыхательные пути зажглись противным ощущением, грудь судорожно сжалась и начала дергаться в припадке. Погружение в воду застигло меня врасплох, прямо на вдохе. Когда я нащупал стену и смог опереться на колени, моя нервная система была на грани паники. Я быстро пришёл в себя, высморкался и отхаркался, на всякий случай придерживаясь стены, но неприятное ощущение в носу осталось.
Подобно агонизирующему организму сотрясающиеся коридоры пускали через себя мощные импульсы в виде волн. Приходилось прятаться в проемы, хвататься за все подряд, лишь бы избежать повторение недавнего. Меня мутило, ноги подкашивались. Чувство было весьма скверным. Несколько нестандартное движение привлекло моё внимание вдали. Фонарь скользнул слева-направо, но ничего зацепить не смог. Дыхание резко перехватило, всё тело сжалось, вторая рука легла на рукоять. Я продолжил двигаться вперед, но уже медленно и аккуратно, как крадущаяся кошка. Слух внимательно просеивал привычные шумы, стараясь выявить хоть что-нибудь инородное.
«Это что, мимо тебя сейчас детская кукла проплыла» — с лёгким опозданием просигналил мозг.
«Что, правда? Да ты бредишь!» — светлое пятно луча стало змейкой гулять по грязной воде, но ничего необычного не высветило.
Я выглянул за угол, затем осторожно вышел. Одна из стен сразу привлекла моё внимание – она была несколько темнее остальных, как будто грязнее. Когда проходил мимо, то осветил её фонарем и тут же невольно остановился. От пола до потолка вся потрескавшаяся керамическая поверхность была разрисована черной краской или чем-то подобным. Больше всего это напоминало небрежную пентаграмму, исписанную поверх чем-то ещё, но тоже с особенностями. Каракули в центре были наиболее ровными и аккуратными, чем-то они напоминали технический чертеж. Судя по дугообразным волнистым узорам, эта схема или устройство как-то было связано с излучением, но чем дальше линии расходились от центра, тем более толстыми и небрежными они становились, вырисовывая совсем странные и неуместные узоры. Моё внимание больше привлекли надписи, густо усыпавшие всю стену и заслонившие собой сам рисунок. Прочесть их не представлялось возможным, язык был мне непонятен и даже внешне не знаком. Писали их так плотно и внахлёст, что читаемость как будто вообще не была целью того, кто это писал. Мой глаз зацепился за совсем другой аспект. Нас тщательно тренировали, да и годы практики были за спиной. Я мог довольно хорошо анализировать почерк людей и понимать не только характер автора, но и состояние, в котором данный почерк применялся, а также легко отличать искренность от подделки. И то, что я видел на стене, мне совсем не нравилось. Она шаг за шагом приближалась ко мне. Дрожащий палец медленно коснулся грубых линий и подтеков. Это писал один или группа? Множество личностей, но в каком состоянии? Множество… настроено на одну волну… Профессиональная хватка не позволяла оторвать взгляд. Я уже давно стоял на месте, но надписи и спрятанные под ними пентаграммы плыли перед глазами и медленно наползали всё ближе и ближе. То, что я не могу прочесть, не могу понять смысл, только сильнее пугало. Но если я всё же смогу понять, понять в один миг, станет намного-намного хуже. Тёмные мысли переполняли сознание и стремились наружу, подобно теневому излучению. Мою грудь сдавило, я едва мог дышать.
Очередная волна толкнула меня в бок и обтекла, оставив стоять на месте. Она также не смогла сдвинуть какой-то тяжелый предмет у меня за спиной, и он тоже остался стоять на месте. Это помогло мне почувствовать, что я больше не один. Резким движением я выхватил пистолет и обернулся, направив луч фонаря прямо в лицо тому, кто стоит всего в метре от меня. Яркий оранжевый свет резанул взгляд. Знакомая маска-респиратор больше не болталась на шее, а плотно прилегала к лицу. Глубоко посаженные серые глаза с черными впадинами вокруг даже не вздрогнули от света.
— Сотрудники службы безопасности вместо тазеров разгуливают с пистолетами профессиональных школ инструкторов[4], разве это не странно?
Холодный стальной голос подобно выстрелу пронзил мой разум. Пара бесстрастных глаз смотрела поверх дула прямо на меня.
— Что ты здесь делаешь? — выпалил я.
— А вы? Теперь глупо отрицать истинные мотивы. Вам нужно тоже, что и всем.
— О чём ты?
— Данные экспериментов. Согласись, не кажется подозрительным, что ваши военные коммутаторы высшего качества не справляются в сравнение с нашими промышленными образцами.
— Коммутаторы? Ты про связь?
— Процессоры и чипы-излучатели имитируют строение человеческого мозга в особом состоянии его нервной системы, «настроенным на излучение», так сказать. Соединения, вместо оптоволокна и проводящих металлов, используют имитацию нервных волокон, не совсем «имитацию», если ты понимаешь меня.
— Не понимаю, — отрезал я.
Сотрудник промышленной комиссии не шелохнулся. После продолжительной паузы он произнес:
— Мой дом стоял менее чем в километре от этого места. Я сильно набирался, и сын однажды сбежал из дома. В наше время найти человека не проблема, но его след как сквозь землю провалился. Я не смирился и больше половины жизни потратил на поиски. Надо ли говорить, что ждало меня, когда мы наконец встретились…
Я тяжело дышал. Респиратор того, кто стоял напротив, наоборот, даже не шелохнулся.
— То, что искал директор, не принесло ему желаемого. Он обрек себя на вечное проклятие, гибель во тьме и пучине безумия. Он повлек за собой многих, надеясь, что одно искреннее счастье затмит гибель толпы, потерявшей всякий свет в сердцах. Но он ошибался. Оно ничем не может помочь, оно только сделает хуже… человечеству уж точно. Вас ждёт то же самое, если вы заберете частичку его с собой.
Он покосился в сторону, а затем отступил и начал разворачиваться.
— Ну уж нет! — я вскинул «игольник» и решительно шагнул вперёд. — Просто так ты теперь не отделаешься!..
Но сильная волна захлестнула меня. Сбила прицел, сорвала с места и понесла прочь. Я не мог ни за что зацепиться, не понимал, где верх, а где низ. Когда ядовитая жидкость и нечистоты заполнили мою грудь и сознание начало покидать меня, очередной приступ агонии давно мертвого комплекса исторг меня из себя, выбросив на холодный бетонный пол.
Рот исторг из себя фонтан воды, груди наконец удалось вздохнуть. Тяжело сказать, сколько прошло времени, пока я лежал без сознания и после чего пытался подняться, но дрожащие ноги всё же понесли меня вперед. Взор был затуманен, картина перед глазами плыла. Тело плохо слушалось, каждое движение, даже поворот головы, давались с инерцией. Планшет с картой был вероятно потерян, хотя я и не спешил удостовериться в этом окончательно, так как подсознательно считал это действие неуместным по одной причине: я не узнавал комплекс. Узкие кривые коридоры с высоким потолком, сделанные из крупного необработанного камня, почти не освещённые. Больше всего они напоминали древние катакомбы. Вскоре я понял, что заблудился. На подвернувшийся мне проход я набрел только после того, как возвратился на тоже самое место, как мне казалось, уже в четвертый раз. Он вывел меня в первое встреченное здесь большое помещение.
Круглый зал с каменными стенами, его наклонный конусообразный пол воронкой сходился к центру. Ручьи воды из стен, с потолка, стекали к отверстию посередине. Оно было налито до краёв. На уступе, перед краем воронки, стояла маленькая девочка в белой сорочке с кружевами. Она прижимала к груди изуродованную куклу.
— Кто ты? — сказала она безразличным голосом.
Я не верил своим глазам, но не мог отвести их.
— Ты пришёл поиграть?
Её лицо помрачнело, взгляд затвердел.
— Ты мне не нужен. Я жду своего папу.
С этими словами она шагнула в воду и погрузилась с головой беззвучно, как будто шагнула в пустоту, после чего её белеющий силуэт скрылся в пучине глубины.
— Если хочешь, давай ждать вместе, иди сюда…
На этот раз голос доносился уже со всех сторон одновременно.
Как загипнотизированный я смотрел на это отверстие, которое каждую секунду поглощало кубы воды. Оно медленно приближалось ко мне… Вернее, какая-то неизвестная величина несла меня внутрь. Я погрузился, не заметив этого и не почувствовав, как легкие наполнились жидкостью. Я не увидел ничего, кроме темноты. Сильное течение подхватило меня и понесло ещё глубже, совсем глубоко. Меня несло с такой скоростью и так долго, что я давным-давно должен был задохнуться или тело должно было схлопнуться от давления. Но поток просто иссяк одномоментно, оставив меня напротив дна под слабым голубым свечением. И какой бы источник у него ни был, сюда он точно никак не мог достать.
Я постарался осмотреться. В центре пляшущего светового круга, прямо подо мной, что-то шевельнулось. Что-то очень бледное и худое. Едва различимая фигура покоилась там, и слабое течение шевелило его членами. Утопленник? Он приближался ко мне. Мерно вздымающиеся слои воды играли мертвым телом, вращая его и приближая ко мне. Глазницы были пусты. Волосы отсутствовали. Рот разинут во всю ширь, но зубы и язык удалены – бесформенное черное отверстие, так по крайней мере это было видно. Всё тело украшено широкими размашистыми хирургическими шрамами. На шее, между лопаток было закреплено блестящее хромированным покрытием устройство. Неожиданно тело замерло, словно толща воды подо мной единомоментно сжалась. Я наблюдал за движениями утопленника, и мне больше не казалось, что тот двигался произвольно. Пустые глазницы довелись до моей позиции. Челюсть вздрогнула. Тело вытянуло руку в моем направлении и стало медленно приближаться, а вслед за ним закопошилось окружающее пространство вокруг.
Их были сотни, ими было устлано всё дно. И теперь это дно всплывало ко мне. Оно плыло на меня, окружая полусферой. Сотни синих, мертвенно бледных рук, лишенных ногтей, пальцев, покрытых шрамами, усеянных скобами, укрепленных экзоскелетами, грубо всверленными в кость поверх плоти. Они коснулись меня, и я почувствовал их холод, пустоту забытья. Отнюдь, это была вовсе не смерть, но и жизнью это нельзя было назвать. Они все соединены воедино. Это больше не один обособленный разум, но и не совокупность их количества. Их тела мертвы, но они существуют. Для них закрыты те пути, что сопровождают нас при жизни и ждут после смерти. Эта тьма. Это что-то совсем иное. Я коснулся её…
И тьма сожрала меня.
Погруженный, я висел долгую бесконечность, пока глухой, доносящийся из другого мира голос не прорезал тьму и не разогнал морок, вдохнув воздух в грудь и подарив покалывающие чувства в конечности. Взгляд стал медленно фокусироваться и остановился на респираторе.
— Второй! Второй… Джастин…
Респиратор был другой марки.
— Ты меня слышишь? Скажи хоть слово! — КМ тряс меня за плечи.
— Эта маска, — еле проговорил я, — у нас что, утечка газа?
— Странно, что ты не заметил, — нахмурился тот. — Сколько времени ты дышал здесь?
— Рисунок… Ты видел рисунок на стене?..
— Рисунок? — он нахмурился сильнее.
— Надписи на ней… стена…
Слова давались мне с большим трудом.
— КМ… К-х-х! Проклятье! Винсент… Это не просто бред… шифр…
Он молча смотрел на меня.
— Винсент, это шифр… именно его ищет штаб… тот самый шифр!
КМ молчал. Его железный сосредоточенный взгляд не отрывался от моих глаз. Его рука медленно тянулась к уху. Там был коммутатор.

[1]Многофункциональный защитный комплекс – при возведении колонии в регионах с опасными природными условиями является основной постройкой, вблизи которой после начнет возводиться город с предприятиями. Выступает дамбой, защитой от бурь и многих иных катаклизмов, позволяет размещать внутри себя жилые, административные и технологические объекты. В различных вариациях применяется всеми крупными корпорациями при колонизации других планет.
[2]Транспортное планетарное объединение – объединение служб и компаний, занимающихся техническим и юридическим обеспечением работы сети планетарных порталов.
[3]ОПКМ – объединенное представительство колониальной миссии
[4]Спецслужбы разных стран и корпораций для подготовки своих агентов используют специализированные секретные школы на разных планетах. Там обучают множеству узконаправленных техник и приемов. Общей чертой является техника скрытого устранения целей в городской среде. Большинство агентов-инструкторов используют характерные пистолеты из сложных композитных материалов, быстро сборные, не регистрируемые детекторами, с пулями мелкого калибра особой формы, крайне эффективные против людей на средних и ближних дистанциях без защиты, скорострельные, с вместительной обоймой и характерным звуком выстрела, их часто называют «игольниками».