Кто погрузившись в темную волну,
приветствует свой страх и давнюю вину
Рожденные в неволе рабской плоти
в конце концов проголосуют сильно против
Свои кусая и доставая наконец-то локти
И вновь напротив отражения себя встречая
тот вечный взор, тот бесконечный взгляд,
что был во тьме и в свете ленно беззаботен
И проклят встречными и так же оными был свят
И получая то, чего желая и отнюдь не чая
Забывшие о бывшем, с чистого листа,
начнут свои стандартные и заурядные ходы,
что приведут фигуры на доске в перворазрядные ряды,
но так же могут низвести и в тёмные, глубокие места
И игры на ладонях в криках сонной суеты
изгладятся на краткий миг в сравнении бессрочном
Но всё так краткосрочно, даже и досрочно
уводит вновь на новый круг сих многих пустота,
как птиц, как листья на ветру, как пепел над костром
И в этом есть во всём и ужас многовековой и красота
Они ведут извечно в неизменный метод "пряника-кнута"
В те судьбоносные мгновения, что накрывают ролевым крылом...
Кто был и перезагрузился в тьме и в волнах света -
во снах и наяву периодически зрить склонен это
И слышать и понять из уст неискушённого поэта.
Это только сон игры.
Мы играем в палачей.
Чей же проигрыш? Ничей.
Мы меняемся всегда.
Нынче «нет», а завтра «да».
Нынче я, а завтра ты.
Всё во имя красоты.
Каждый звук — условный крик.
Есть у каждого двойник.
Каждый там глядит как дух,
Здесь — телесно грезит вслух.
И пока мы здесь дрожим,
Мир всемирный нерушим.
Но в желаньи глянуть вниз
Все верховные сошлись.
Каждый любит, тень любя,
Видеть в зеркале себя.
И сплетенье всех в одно
Глубиной повторено.
Но, во имя глубины,
Мы страдаем, видя сны.
Все мы здесь, наоборот,
Повторяем небосвод.
Свет оттуда — здесь как тень,
День - как ночь, и ночь - как день.
Вечный творческий восторг
Этот мир, как крик, исторг.
Мир страданьем освящен.
Жги меня - и будь сожжен.
Нынче я, а завтра ты,
Всё во имя красоты.