«Девки в баню, а там анчютки». Славянская легенда Новая версия

ИИ выдал свою версию древней восточнославянской легенды про чертенят, живущих в русской бане, Эта версия сильно отличается от оригинала легенды: она демонстрирует силу русского духа, против которой бессильны даже черти! ИИ - творческая «личность»!

В стародавние времена, когда русские бани были не просто местом для мытья, но и обителью таинственных сил, ходила такая легенда. Говорили, что в каждой старой бане, где пар клубился гуще, а веники пахли сильнее, обитал свой собственный черт. Но черти эти были не одиноки – у них были и детишки, маленькие, черненькие, мохнатые существа, которых звали анчютками. Ножки у них были словно у ежей, колючие и быстрые, а вот головы – гладкие, как у татарчонка, без единого волоска. И женились эти анчютки, как на беду, на кикиморах – таких же проказливых и неугомонных. Вместе они составляли настоящую команду любителей пошалить и напугать неосторожных.
Вот и случилось однажды, что одна смелая девка, которой страх был неведом, решила отправиться в баню посреди ночи. Зачем ей понадобилось это ночное приключение? Да всё просто: в доме было холодно, а в бане, как известно, всегда тепло и уютно. Только переступила она порог, как вдруг из самого темного угла, где пар клубился особенно густо, появились они – анчютки. Их маленькие глазки заблестели в полумраке, а голоса, тонкие и пронзительные, закричали в один голос: «Ну вот и всё! Девка тепереча наша!»
И тут эти неугомонные проказники, оглядев свою добычу, начали совещаться. Что же они задумали, эти чертята с ежиными ножками и лысыми головами, в компании своих жен кикимор? Какие проделки они собирались устроить, чтобы напугать смелую девку, осмелившуюся нарушить их ночной покой? Их глаза, словно угольки, заблестели в полумраке, отражая отблески тлеющих углей в печи. Один, самый шустрый, с ежиными ножками, что мелькали быстрее мельницы, подскочил к другому, покрупнее, и прошептал: «А давай ей веником по спине, да так, чтоб пар из ушей пошел!» Другой, с головой, гладкой, как у татарчонка, хихикнул и ответил: «Нет, брат, это слишком просто! Лучше мы ей под ноги подкинем мочалку, да так, чтоб она поскользнулась и в таз с горячей водой бултыхнулась!»
Но тут вмешалась кикимора, чьи волосы, словно водоросли, развевались в густом пару. Она, будучи сама мастерицей по части всяких пакостей, предложила: «А давайте мы ей все полотенца спрячем! Пусть ищет, пусть бегает, а мы будем за ней наблюдать и смеяться!» Анчютки, услышав это, загорелись идеей. Они любили, когда их жертвы метались в поисках чего-то, а их самих не могли найти. Это было для них высшим наслаждением.
И вот, пока девка, ошарашенная появлением этих существ, стояла, не зная, что делать, анчютки и кикиморы принялись за дело. Один, самый ловкий, с ежиными ножками, юркнул к полке с полотенцами и мигом утащил их в самый темный угол, за печь. Другой, с головой, как у татарчонка, принялся тихонько подталкивать деревянный таз с горячей водой, чтобы он оказался прямо на пути у девки. А кикимора, с хихиканьем, начала разбрасывать по полу мокрые тряпки, чтобы сделать его еще более скользким.
Девка, наконец, опомнилась. Она почувствовала, как холодный пар, смешанный с запахом трав, щекочет ей ноздри, а в воздухе витает нечто зловещее. Она попыталась взять полотенце, но его не оказалось. Тогда она решила выйти, но тут же почувствовала, как что-то скользкое под ногами заставило ее потерять равновесие. Она вскрикнула, но ее крик потонул в хохоте анчюток и кикимор, которые, довольные своей работой, наблюдали за ней из тени. И только тогда девка поняла, что попала в настоящую ловушку, устроенную хозяевами этой старой русской бани. Но она была не из пугливых. Собрав всю свою смелость, девка выпрямилась и, несмотря на скользкий пол, сделала шаг вперед. Анчютки и кикиморы замерли, ожидая ее падения, но девка, словно почувствовав их коварные замыслы, начала двигаться осторожно, проверяя каждый шаг. Она не стала искать полотенца, понимая, что это лишь очередная уловка. Вместо этого, она направилась к двери, держась за стену, где пар был не так густ, а тени – не такими глубокими.
Анчютки, увидев, что их проделки не приносят желаемого результата, начали нервничать. Их ежиные ножки застучали по полу, а лысые головы повернулись в сторону девки. Один из них, самый дерзкий, подскочил к ней и попытался схватить за подол. Но девка, будучи проворной, ловко увернулась. Она знала, что в бане, где пар и темнота, главное – не поддаваться панике.
«Ах ты ж, чертенок!» – воскликнула она, и в ее голосе прозвучала не столько злость, сколько решимость. Она знала, что эти существа питаются страхом, и решила лишить их этой подпитки. Она начала говорить с ними, не обращая внимания на их злобные крики и попытки напугать.
«Что ж вы, детки, такие злые? – спросила она, подходя к печи. – Неужто вам самим не скучно тут сидеть в темноте? Вот я пришла, погреться, а вы тут свои игры затеяли. Нехорошо это».
Анчютки и кикиморы, услышав такие слова, растерялись. Они привыкли к крикам и мольбам, но не к спокойным, даже немного снисходительным речам. Их злоба начала угасать, уступая место любопытству. Они никогда не слышали, чтобы кто-то разговаривал с ними так.
«А ты… ты нас не боишься?» – пропищал один из анчюток, его ежиные ножки перестали стучать.
«А чего мне вас бояться? – ответила девка, улыбаясь. – Вы же сами маленькие, мохнатенькие. Да и жена у тебя, вижу, тоже не промах. Только вот, игры у вас какие-то детские. Полотенца прятать, воду под ноги лить… Это же скучно!»
Кикимора, услышав это, обиженно фыркнула, но в ее глазах уже не было прежней злобы. Анчютки переглянулись. Они были гордыми существами, и им было неприятно слышать, что их проделки скучны.
«А что ты предлагаешь?» – спросил самый старший из анчюток, его голос звучал уже не так пронзительно.
«А давайте лучше парку хорошего нагоним, – предложила девка. – Да вениками друг друга попарим. Вот это будет игра! А потом, может, и споем что-нибудь. Я знаю много песен, которые в бане хорошо звучат».
Анчютки и кикиморы задумались. Идея попариться и спеть показалась им куда более интересной, чем пугать испуганную девку. Они никогда не думали о бане как о месте для веселья, а они всегда видели в ней лишь арену для своих шалостей.
«Петь? – переспросил один из анчюток, его мохнатая спинка слегка приподнялась. – А что такое петь?»
«Это когда голосом радость выражаешь, – пояснила девка, подходя ближе к печи и подбрасывая в огонь сухих березовых поленьев. – Вот послушайте». И она затянула старинную русскую песню о любви и разлуке, о красоте природы и силе духа. Ее голос, чистый и звонкий, разносился по парной, смешиваясь с шипением пара и треском дров.
Анчютки и кикиморы слушали, затаив дыхание. Они никогда не слышали ничего подобного. В их мире царили лишь крики, шорохи и злобное хихиканье. А тут – такая мелодия, такая глубина чувств. Один из анчюток, самый маленький, с ежиными ножками, даже прикрыл глаза, словно пытаясь уловить каждую нотку.
Когда песня закончилась, в бане повисла тишина. Девка обернулась к своим новым знакомым. «Ну как?» – спросила она с улыбкой.
«Необычно, – пробормотал самый старший анчютка, почесывая свою гладкую голову. – Но… приятно».
«А теперь давайте париться!» – воскликнула девка, подхватывая с полки один из оставшихся веников. Она ловко размахнулась и ударила им по воздуху, поднимая облако ароматного пара. Анчютки и кикиморы, сначала робко, а потом все смелее, стали подходить к ней. Они никогда не парились сами, лишь наблюдали, как это делают люди.
Девка, не обращая внимания на их странный вид, начала хлестать их веником, но не со злостью, а с задором. Пар становился все гуще, воздух – горячее. Анчютки, сначала недоуменно, а потом с восторгом, стали отзываться на ее движения. Они даже попытались сами взять веники, но их маленькие мохнатые лапки не могли удержать их крепко.
Кикиморы, более ловкие, быстро освоили искусство парения. Они с шипением хлестали друг друга и анчюток, их смех смешивался с голосом девки. Вскоре вся баня наполнилась веселым шумом, смехом и запахом березового веника.
«Вот это игра! – крикнул один из анчюток, его глаза горели от восторга. – Это куда лучше, чем прятать полотенца!»
«И правда, – согласилась кикимора, ее волосы, словно водоросли, развевались в горячем пару. – А ты, девка, молодец! Не испугалась нас, а научила веселиться!»
Девка, вся раскрасневшаяся от жара и веселья, улыбалась. Она знала, что в каждой старой русской бане свой черт водится, но теперь она знала и то, что даже черти и их детишки, анчютки, могут быть не такими уж и злыми, если найти к ним правильный подход.
Когда пар начал рассеиваться, и ночь за окном стала чуть светлее, девка почувствовала, что пора возвращаться домой. Она поблагодарила анчюток и кикимор за чудесное времяпрепровождение и пообещала прийти снова.
«Приходи, девка, приходи! – кричали они ей вслед. – Мы тебя всегда ждать будем!»
И девка ушла, оставив в старой бане не страх и ужас, а звонкий смех и аромат березового веника. С тех пор, когда кто-то шел ночью в баню, и слышал там странные звуки, он знал – это не анчютки пугают, а играют, и, возможно, даже поют песни, которые им научила одна смелая девка, не знавшая страха. И легенда о том, что в каждой старой русской бане свой черт водился, обрела новый, более веселый смысл.


https://sinonim.org/gen#res