Новости

Сада Якко вызывала восхищение Андре Жида и вдохновляла Пикассо, ей посвящал стихи Николай Гумилёв, а французские парфюмеры создавали ароматы с её именем. Бывшая гейша Сада Якко стала первой женщиной в театре кабуки. Из украшения токийского полусвета она перевоплотилась в международную звезду, предпринимательницу и основательницу первой актёрской школы для женщин в Японии, бросив вызов не только западным представлениям о Востоке, но и патриархальным устоям собственной страны.

Не было бы счастья

Сада Якко (настоящее имя Сада Кояма) родилась в 1871 году, была ребёнком эпохи Мэйдзи, времени крушения старого мира. Её семья принадлежала к сословию самураев, но реформы императора упразднили этот класс, лишив её отца, посредника при обмене риса, средств к существованию. Сада впоследствии с горечью вспоминала: «Когда в Японии рождается сын, это вызывает великую радость и празднества, даже среди беднейших… Когда же рождается дочь, чувства совсем иные. Её презирают, ей перечат и учат, что во всём она — рабыня и существо низшее по сравнению с мужчиной».

В четырёхлетнем возрасте судьба девочки сделала резкий поворот: её продали в токийский чайный дом Хамада, чтобы оплатить образование брата. В условиях жесткого патриархата Японии подобная участь для дочери из обедневшей благородной семьи была скорее нормой, но именно это трагическое событие неожиданно открыло ей путь к другой жизни. Её честолюбивая приёмная мать, Камэ Хамада, не жалела средств на разностороннее образование Сады. Помимо традиционных искусств — икебаны, игры на кото и танца — девочке позволили изучать и сугубо мужские дисциплины: джиу-джитсу, верховую езду и бильярд.

В то время, когда большинство японок оставались неграмотными, она научилась читать и писать. Эта уникальная подготовка сформировала личность, не вписывающуюся в привычные рамки. В пятнадцать лет она получила имя гейши — Якко, и её девственность была продана могущественному Ито Хиробуми, первому премьер-министру Японии. Под его покровительством она стала самой востребованной гейшей Токио, но её ум и характер уже стремились к чему-то большему.

Сбежавшая от судьбы

Логичным завершением карьеры гейши был бы брак по расчету, обеспечивающий девушке финансовую стабильность. Однако Якко, имевшая множество влиятельных поклонников, не проявляла к этому интереса, пока не встретила Отоодзиро Каваками. Этот актёр и бывший политический активист был полной её противоположностью — дерзким провидцем и создателем скандального театрального стиля «синпа». Его сатирические выступления, критикующие японских нуворишей, будоражили публику.

Таблоиды высмеивали роман знаменитой гейши с проходимцем, но Якко, проигнорировав пересуды, порвала с прошлым и в 1893 году вышла за него замуж. Их совместная жизнь с самого начала была чередой авантюр. Попытка построить театр западного образца в Токио обернулась долгами, а кратковременный уход Каваками в политику лишь усугубил финансовую катастрофу. В отчаянии пара решилась на отчаянный шаг: купив лодку, они бежали из города, отправившись в импровизированное турне по рыбацким деревням. Каваками развлекал местных жителей историями, а пресса с издевкой освещала это безумное путешествие.

Парадоксальным образом насмешки обернулись славой. К моменту их прибытия в Кобе в 1899 году они были уже знаменитостями, и именно там им поступило судьбоносное предложение от предпринимателя Юминдо Кусибики отправиться на гастроли в Соединённые Штаты в составе труппы. Муж Сады ухватился за эту возможность. Они решили представить репертуар традиционных пьес кабуки, которые были бы вневременными и универсальными, и быстро собрали труппу. Три месяца спустя они отплыли из Кобе в Сан-Франциско.

Как гейша стала звездой

Отправляясь в Америку, Сада Якко видела себя лишь помощницей мужа, но промоутер Кусибики слишком хорошо знал западную публику, поэтому задолго до прибытия пары по всему Сан-Франциско уже красовались афиши с изображением красавицы-японки, а газеты провозглашали прибытие «ведущей гейши Японии». На профессиональную сцену она впервые вышла как Сада Якко и под этим именем прославилась на весь мир. Её дебют стал не просто первым выступлением японской труппы на Западе, но и символическим возвращением женщины в театр кабуки, основанный когда-то танцовщицей Идзумо-но Окуни, но на протяжении столетий остававшийся исключительно мужской территорией.

Триумф артистов едва не обернулся крахом, когда спонсор, разорившись, бросил труппу без средств. Актёрам пришлось просить помощи у японо-американской общины, а в Чикаго некоторые из них голодали и были вынуждены ночевать просто на берегу реки. Судьбоносным стал субботний дневной спектакль в «Лирик-тиэтр», уговорить устроить который помогла дочь управляющего, увлечённая японским искусством. Зал был полон, а представление имело оглушительный успех. Сада Якко, чуть не потерявшая сознание во время танца, в тот день не только покорила американскую публику, но и сама поверила в свой талант.

Спектакль в «Лирик-тиэтр» стал тем трамплином, который выбросил их из чикагской нищеты на орбиту американского признания. За бостонским триумфом, где их зрителями стала вся местная элита, последовали аншлаги в Нью-Йорке и даже выступление в Вашингтоне для президента Мак-Кинли. Этот головокружительный взлёт, однако, был лишь прелюдией к главному вызову. Их путь лежал в Европу. В Милане на их выступлении побывал Джакомо Пуччини, а краткая остановка в Лондоне познакомила с искусством Сада Якко принца Уэльского. Из гастролёров, едва сводивших концы с концами, они превратились в международную сенсацию, встречи с которой ждал и Париж.

Парижская Всемирная выставка 1900 года стала звездным часом Сада Якко. Правда, её европейский успех был омрачен необходимостью играть по чужим правилам. Нанявшая труппу американская танцовщица Лои Фуллер, будучи проницательным менеджером, навязала им своё видение японского театра. Она настояла на том, чтобы каждое представление завершалось драматизацией харакири, отвечая на жажду публики к кровавым и варварским зрелищам. Даже Сада Якко пришлось добавить в свой танец сцену женского ритуального самоубийства. Афиши с кричащими надписями «Сегодня на сцене харакири!» гарантировали аншлаги.

Парадоксальным образом, в то время как труппу вынуждали воплощать западные стереотипы, подлинное искусство Сада Якко пробивалось сквозь них, вызывая восхищение у самых взыскательных зрителей. Её выступления напоминали Андре Жиду о великих драмах античности. Её выступления произвели революцию в современном танце, вдохновив Айседору Дункан и Рут Сен-Дени. Молодой Пикассо запечатлел её образ на холсте, а Роден мечтал создать её скульптурный портрет. В Милане Джакомо Пуччини, работавший над «Мадам Баттерфляй», был настолько впечатлён компактностью адаптаций Каваками, что вырезал из своей оперы целый акт, включив в партитуру мелодию, услышанную в исполнении Сада Якко. Её триумф был двойным: она пленяла мифом, но покоряла искусством.

Мост между мирами

Триумфальное европейское турне стало для Сада Якко и Каваками отправной точкой для смелых экспериментов на родине. Они продолжили синтезировать восточные и западные традиции, создавая уникальный театральный язык. Каваками адаптировал для японской сцены Шекспира, Ибсена и Чехова, а Сада Якко неизменно выступала в главных ролях. Их новаторство порой шокировало пуристов: за два десятилетия до аналогичных попыток в Англии Каваками вывел на сцену Гамлета в школьной форме и с велосипедом. Этот подход к новой трактовке классики, по сути, изобретенный парой, впоследствии стал обычной практикой в мировом театре.

Их влияние выходило далеко за пределы Японии. Во время гастролей в России труппу встретили с теплым, хотя и не лишённым экзотического любопытства, интересом. Холодный приём в театре скрасила радушная местная публика, предложившая артистке согреться водкой, что она сочла необычным опытом. Выступления труппы произвели широкий резонанс в среде русских режиссёров, заставив их задуматься о новых сценических формах и визуальных решениях. Для поэта Николая Гумилёва, присутствовавшего на одном из спектаклей, Сада Якко стала воплощением образа недосягаемой восточной красавицы, вдохновившей его на создание нескольких лирических произведений.

Сада Якко и Каваками в последний раз отправились в Европу в 1907 году. Она училась в Парижской консерватории, и они представили несколько своих японских адаптаций западных пьес. Вернувшись на родину, труппа Сады Якко основала в Осаке «Имперский театр». Однако финансовые бури и постепенное угасание былой популярности потребовали от артистки решительных шагов. Проявив деловую хватку, которую она вырастила в себе, пройдя суровую школу бедности, Якко запустила новое предприятие — текстильную мануфактуру по пошиву кимоно. Эти изделия, носившие её знаменитое имя, быстро нашли своего покупателя: в ту эпоху традиционный японский гардероб переживал настоящий бум в среде европейских аристократок и поклонниц экзотики, что сделало начинание исключительно рентабельным.

Еще одной вехой в её биографии стало событие 1908 года: именно тогда под руководством Сады Якко распахнула свои двери первая в истории Японии профессиональная актёрская школа для женщин. Этим поступком она бросила вызов традиционной театральной системе и воплотила в жизнь свою давнюю мечту. Она заявила, что хочет подготовить поколение актрис, которых, возможно, станут называть «японскими Сарами Бернар». Через пару десятилетий она открыла ещё и школу для детей.

В 1911 году Отоодзиро Каваками не стало. Однако жизнь приготовила Саде Якко неожиданный, но приятный сюрприз: она встретила мужчину, в которого была влюблена ещё в молодости. Бизнесмен Фукудзавой Момосукэ был давно женат, однако это обстоятельство не могло помешать разгореться взаимной страсти почти с юношеской пылкостью. Эта связь, бросая вызов условностям, продолжалась почти два десятилетия.

С годами Сада Якко стала реже появляться на подмостках, постепенно сворачивая свою актёрскую карьеру. Символичным актом прощания с прежней жизнью стало решение превратить в 1917 году свой дом в музей. Ей довелось пережить все тяготы Второй мировой войны и последующей оккупации Японии. Великая артистка, некогда покорившая мировые столицы, угасла в 1946 году в возрасте 75 лет, сражённая онкологическим заболеванием.

Её смерть в опустошённой послевоенной стране прошла почти незамеченной для широкой публики, поглощённой суровой борьбой за выживание. Однако, несмотря на забвение в момент ухода, её тихое, но прочное наследие продолжает жить в каждом новом поколении японских актрис, для которых она когда-то проложила путь к свету рампы.

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/261125/66370/