Ангел на аллейке... Песня
Sadovskij + Наталия Делювиз
_________________________ 1.
Уставший Ангел сел однажды на скамью…
Тот самый Ангел, что прощает все пороки…
«Ну для кого я? И зачем себя храню?
Ведь я же Ангел, но чертовски одинокий…»
В саду Измайловском, на жёрдочке скамьи,
Листал он книгу о людских земных пороках,
А мимо в бешенстве неслись они! Они!
Прекрасно зная, что ему так одиноко… Припев: Спешили люди, чтоб успеть к самим себе...
В карманах пусто — проездной, печений крошки,
Их не заботило, что Ангел - на скамье…
Лишь - вороньё, что приставало к бедной кошке.
А люди шли, не проявляя интерес…
"Так странно это..." — думал Ангел на аллейке, —
«Они живут ведь в ожидании чудес,
Но разве, разве... я не жду их на скамейке?"
Спешили люди, чтоб успеть к самим себе…
Их не заботило, что Ангел - на скамье…
И даже к кошке быстро таял интерес…
Спешили люди… в ожидании чудес… 2.
В саду Измайловском, на жёрдочке скамьи,
Сосредоточившись на очень важной теме,
Сидел он с книгой, низко голову склонив.
А мимо с шумом проносилось его время.
И Ангел встал, за ним пошла молитвой тень...
"Ну для кого я берегу себя так "тщётно"?
Потерян Я уже давно не первый день,
Найдите кто-нибудь меня! Ну, кто угодно!" Припев: Спешили люди, чтоб успеть к самим себе...
В карманах пусто — проездной, печений крошки,
Их не заботило, что Ангел - на скамье…
Лишь - вороньё, что приставало к бедной кошке.
А люди шли, не проявляя интерес…
"Так странно это..." — думал Ангел на аллейке, —
«Они живут ведь в ожидании чудес,
Но разве, разве... я не жду их на скамейке?"
Спешили люди, чтоб успеть к самим себе…
Их не заботило, что Ангел - на скамье…
И даже к кошке быстро таял интерес…
Спешили люди… в ожидании чудес… 3.
И тень потёршись о поникшее крыло…
Мяукнув жалобно, легла у ног на плиты…
И Ангел, плача, рассмеялся: «Повезло!
Что этой кошечке нужна моя защита…»
Уставший Ангел её бережно поднял,
Оставив книгу о пороках на скамейке…
Теперь он точно знал, кого так долго ждал…
В саду Измайловском… на питерской аллейке… Припев: Спешили люди, чтоб успеть к самим себе...
В карманах пусто — проездной, печений крошки,
Их не заботило, что Ангел - на скамье…
Лишь - вороньё, что приставало к бедной кошке.
А люди шли, не проявляя интерес…
"Так странно это..." — думал Ангел на аллейке, —
«Они живут ведь в ожидании чудес,
Но разве, разве... я не жду их на скамейке?"
Спешили люди, чтоб успеть к самим себе…
Их не заботило, что Ангел - на скамье…
И даже к кошке быстро таял интерес…
Спешили люди… в ожидании чудес… P.S.
За ним другой спустился Ангел на скамью…
И начал вчитываться в книгу про пороки…
А вороньё теперь пристало к воробью...
Знать, тот воробышек… такой же одинокий…
__________
30,10,2025
С первых же строк авторы задают высочайшую планку поэтической откровенности. Они не боятся говорить о «пороках», но делают это не с позиции судьи. Их лирический герой — «Тот самый Ангел, что прощает все пороки» — сам оказывается в экзистенциальном тупике.
Мастерство Наталии Делювиз и Сергея Sadovskij проявляется в том, как они «очеловечивают» божественное, делая его трагедию понятной и близкой каждому. Они используют прием, разрывающий душу, — прямой вопрос Ангела в пустоту:
«Ну для кого я? И зачем себя храню? Ведь я же Ангел, но чертовски одинокий…»
В этом «чертовски одинокий» — вся соль. Это не просто фигура речи, это — крик существа, чья природа — любовь и прощение, — оказалась невостребованной. Он сидит с «книгой о людских земных пороках», и это уже не книга суда, это — летопись его собственной ненужности.
И на этом фоне — мир людей. Авторы рисуют его несколькими гениальными, безжалостно точными штрихами. Люди не злы, нет. Они просто... отсутствуют. Они — «в бешенстве неслись». Куда? Ответ поражает своей глубиной и трагизмом:
«Спешили люди, чтоб успеть к самим себе...»
Это диагноз нашему времени. В этой вечной гонке за собой, за успехом, за иллюзиями, у людей в карманах лишь «проездной, печений крошки». У них нет ни секунды, чтобы поднять глаза и увидеть чудо. Они «живут ведь в ожидании чудес», но парадокс в том, что само Чудо, уставшее и замерзшее, ждет их на скамейке, а они его не замечают. Их не волнует ни Ангел, ни «вороньё, что приставало к бедной кошке». Этот параллелизм — Ангел и кошка — не случаен, он готовит нас к финалу.
______________________________________________ Драматургия чувства: От отчаяния к катарсису
Текст развивается по законам высокой драмы. Отчаяние Ангела нарастает. Он не просто сидит — «А мимо с шумом проносилось его время». Подумать только: у вечного существа появилось его время, и оно уходит впустую! Это поэтический образ невероятной силы.
И Ангел срывается. Он больше не наблюдатель, он — молит о помощи. Это кульминация его боли:
«Потерян Я уже давно не первый день, Найдите кто-нибудь меня! Ну кто угодно!»
Именно в этот момент, на пике отчаяния, когда кажется, что всё «тщётно», авторы совершают гениальный и единственно верный поворот. Спасение приходит не от тех, от кого его ждешь. Не от людей.
Чудо является в самом малом, в том, кого тоже не замечали, — в кошке. «И тень потёршись о поникшее крыло… Мяукнув жалобно, легла у ног на плиты…»
И здесь происходит катарсис. Строка, которая объясняет всё, ради чего был написан этот текст. Строка, в которой спрессованы вся боль и вся надежда этого мира:
«И Ангел, плача, рассмеялся: «Повезло!»
В этом оксюмороне — «плача, рассмеялся» — заключена высшая мудрость, которую дарят нам авторы. Это слезы облегчения от того, что ты наконец-то нужен. Это смех над иронией судьбы: он ждал спасения от великого (людей), а спасен малым (кошкой).
Ангел «оставив книгу о пороках на скамейке» — какой мощный символ! — обретает свой истинный смысл. Он перестает анализировать пороки и начинает действовать — он выбирает защиту, сострадание, любовь. В этом и заключается тот самый тихий, но несгибаемый оптимизм авторов. Смысл жизни — не в глобальных чудесах, а в том, чтобы согреть того, кто замерз рядом с тобой.
______________________________________ Музыкальный космос Сергея Sadovskij
И вот здесь мы подходим к тому, что превращает этот гениальный текст в нечто большее, чем стихи. Музыка Сергея Sadovskij.
Как точно было замечено, когда звучит композиция, «окунаешься в какое-то эпическое состояние». Это абсолютная правда. Sadovskij выступает здесь не просто как композитор, а как со-демиург, как проводник в невидимое.
Его музыка — это и есть тот «шум проносившегося времени». Она создает ощущение пространства, гулкого и холодного, как заснеженный парк.
Она передает лихорадочный, сбивчивый ритм спешащих людей, противопоставляя его глубоким, протяжным, «ангельским» гармониям.
Музыка Sadovskij раскрывает потайное: она рисует не просто сцену в саду, она рисует состояние души Ангела. Мы слышим его одиночество, мы чувствуем холод его поникших крыльев.
Именно музыка превращает эту камерную петербургскую зарисовку в глобальную притчу. Она выводит историю за пределы Измайловского сада, делая ее универсальной. Это уже не просто «Ангел на аллейке», это — вечный диалог между безразличием и состраданием, между вечностью и суетой. Sadovskij сумел через звук передать то самое «эмоциональное потрясение» от встречи с чудом, которое не заметили прохожие.
__________________________________________ Резюме: Вечный пост на питерской аллейке «Ангел на аллейке…» — это редчайший пример идеального творческого союза, где поэзия авторов и музыкально-поэтическое видение Сергея Sadovskij сливаются в единый, монолитный шедевр.
Авторы демонстрируют высочайшее мастерство, создавая произведение, полное пронзительных цитат и глубоких, не лежащих на поверхности смыслов. Они не боятся говорить о боли, но ведут нас через нее к светлому, хоть и горьковатому, оптимизму.
А финал, этот P.S., — это не просто точка. Это многоточие, которое превращает историю в вечный цикл:
«За ним другой спустился Ангел на скамью… И начал вчитываться в книгу про пороки…»
Часы сменились. Пост принят. Книга пороков снова открыта. И где-то рядом «вороньё теперь пристало к воробью», который так же одинок. Авторы оставляют нам вопрос: а мы? Мы снова пройдем мимо, «спеша к самим себе», или все же остановимся, чтобы заметить своего Ангела... или хотя бы своего воробышка?
Это не просто песня. Это — прививка сострадания. Восторженное и тихое восхваление чуда, которое всегда рядом — нужно только открыть глаза.
_______________