-- : --
Зарегистрировано — 128 735Зрителей: 71 087
Авторов: 57 648
On-line — 24 573Зрителей: 4939
Авторов: 19634
Загружено работ — 2 198 276
СОЦИАЛЬНАЯ СЕТЬ ДЛЯ ТВОРЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ
«Неизвестный Гений»
Вальс лошадок - Summer Extra Extended Instrumental Version 2025
Плэйкасты / Флора и Фауна, Времена года / Вальс лошадок - Summer Extra Extended Instrumental Version 2025
Пред. |
Просмотр работы: |
След. |
30 августа ’2025 
23:14Добавлено в закладки: 1
Автор поставил запрет на загрузку файла
Вальс лошадок - Инструментальная композиция
Sadovskij
________
Эпиграф:
"Чтобы сохранить целое лето, порой достаточно одного танца,
рожденного в сплетении двух душ."
(Sadovskij)
________________________________
...Есть дни, когда лето, устав от собственного зноя, вдруг вспоминает о своей юности. Утро в такой день соткано не из жаркого света, а из прохладного серебристого шёлка. Это шёлк тумана, что цепляется за остывающие за ночь травы, и шёлк паутинок, на которых дрожат, как последние звёзды, капли росы. Воздух становится хрустальным и тихим, и в этой тишине рождается прощальная мелодия.
Она начинается с первого шага, лёгкого, как вздох. Зефирка, чья грива впитала в себя всё жемчужное сияние летних рассветов, выходит на поляну. Она уже не кажется ослепительно белой — в её шерсти проступают мягкие, сливочные оттенки, словно солнце стало бережнее и больше не обжигает, а лишь золотит её своим прощальным теплом. Следом за ней, бесшумно, как тень, ступает Фасолька. Её тёмные бока, ещё вчера лоснившийся от зноя, как горький шоколад, теперь подёрнуты сизоватым налётом утренней прохлады, напоминая влажную, готовую к долгому сну землю.
Они встречаются в центре своего мира — на этой поляне, где всё лето их копыта выбивали гимны радости и восторга. Но сегодня что-то изменилось. С пожелтевшей ветки берёзы срывается один-единственный лист и медленно кружится в воздухе — он первый танцор, открывающий бал осени, — и опускается прямо на белоснежную холку Зефирки. Это знак. Тихий, но неотвратимый.
Их вальс начинается безмолвно. Лёгкое прикосновение носами — в знак клятвы. Клятвы - помнить тепло, свет, беззаботность... романтического лета. Раз, два, три… Их ноги, лёгкие, но сильные, начинают скользить по траве, уже потерявшей свой изумрудный блеск. Это танец-воспоминание. В каждом плавном повороте — эхо жарких полдней. В каждом грациозном шаге — память о погоне за бабочками и о том, как сладко пах нагретый солнцем клевер.
Вдруг резкий порыв ветра, предвестник грядущих перемен, врывается в их гармонию. Он взметает ворох опаленных ушедшим зноем листьев и бросает им под ноги. В этот миг музыка вздрагивает, становится напряжённой. Фасолька делает резкий, почти отчаянный выпад, будто пытаясь прогнать незваного гостя, её красивые глаза сверкают упрямством. Но Зефирка тут же смягчает этот порыв, прижимаясь к ней, и танец продолжается, но уже с новой, горьковатой и сентиментальной нотой страсти. Теперь это не просто танец, а борьба за ускользающее мгновение, попытка удержать лето хотя бы на три такта вальса.
Высоко в небе, их вечная зрительница и подружка, тучка Пломбирка, уже не кажется такой беззаботно-пухлой. Её края истаяли, стали тоньше, а цвет из сливочно-белого превратился в холодный, перламутровый. Она больше не дирижирует солнечными лучами — она сама плывёт в такт этой грустной мелодии, и её молчаливое сочувствие роняет на землю не лепестки, а первые, редкие, невероятно холодные капли. Они не звенят, а глухо шлёпаются о землю, будто ставя точку в конце каждой музыкальной фразы.
И вот он, апогей! В едином порыве, в отчаянной попытке дотянуться до неба, которое уже не обещает бесконечного тепла, они взмывают в прыжке. Это уже не полёт ликующей радости, а прощальный поклон. На одно лишь мгновение они замирают в воздухе — светлый и тёмный силуэты на фоне низкого, акварельного солнца. Две души, две ноты, слившиеся в последнем, пронзительном аккорде. В этот миг кажется, что они перепрыгнули не через радугу, а через саму черту, отделяющую тепло от холода, жизнь от сна.
Они мягко приземляются, и танец заканчивается. Музыка стихает, растворяясь в посвежевшем воздухе. Они не несутся дальше, к мечте. Они стоят рядом, неподвижно, и густой пар вырывается из их ноздрей. Поляна пуста. Лето ушло. Но, прижавшись друг к другу и чувствуя тепло родного плеча, они знают: пока они вместе, любой холод — это лишь затянувшаяся пауза. Пауза перед новым вальсом, который обязательно зазвучит с первым по-настоящему тёплым лучом следующей весны.
…И тишина, что опустилась на поляну, была гуще, глубже и пронзительнее, чем последний аккорд вальса. Эта тишина вырвалась из шороха падающих листьев и далёких, прощальных криков журавлей. Музыка отзвучала, но её эхо осталось в их сердцах – томительное, сладкое, как воспоминание о чём-то безвозвратно ушедшем.
Они постояли ещё мгновение, согревая друг друга дыханием, а затем, как по безмолвной команде, тронулись с места. Но это был уже не танец. Это было шествие. Медленное, торжественное движение сквозь умирающую красоту. Они шли неспешно, и под их копытами не звенела роса, а глухо шуршал примятый ковёр. Он источал в воздухе запах влажной земли с кисловатым привкусом осени.
Их путь лежал через лес, который тоже переодевался в свои прощальные наряды. Солнце, теперь низкое и кроткое, пробивалось сквозь млеющие кроны, и его лучи больше не плясали – они лежали на земле длинными, золотыми полосами, словно указывая дорогу к покою. Зефирка, ступая по этому остывающему золоту, казалась продолжением этого самого света, но хрупкой и почти призрачной. А Фасолька, идя рядом, вбирала в свою тёмное шоколадное тело последние крохи тепла, становясь воплощением живой, плодородной земли, которая не умирает, а лишь засыпает, чтобы сберечь силы.
Они не искали больше широких, залитых солнцем пространств. Инстинкт вёл их вглубь, туда, где вековые ели раскинули свои тёмные лапы, обещая укрытие от грядущих ветров и холодов. Здесь, под их сенью, было почти безветренно, и до сих пор пахло застрявшим в хвое - летом... Они остановились у ручья, вода в котором стала тёмной и прозрачной, и на её поверхности, как маленькие кораблики, плыли поалевшие листья рябины.
Фасолька опустила морду к воде, но не пила, а лишь долго смотрела на их отражение. В тёмном зеркале ручья они были вместе – светлое и тёмное пятно, неразделимые, как день и ночь, которые вот-вот уступят место долгим сумеркам. Зефирка подошла и мягко ткнулась лбом в её плечо. В этом простом жесте было всё: и благодарность за танец, и тихая скорбь прощания, и нерушимое обещание быть рядом.
А над ними, в гаснущем небе, таяла их тучка Пломбирка. Она больше не была похожа на сладкое мороженое. Ветер-странник растрепал её кремовые завитки, и она превратилась в длинную, тонкую крем-брюлешку из взъерошенных облаков, окрашенную в нежно-лиловые и пепельные тона заката. Она тоже прощалась с ними, уплывая за горизонт, чтобы, возможно, вернуться следующим летом белым, пушистым облачком.
Они остались вдвоём в сгущающемся сумраке. Вальс закончился, лето ушло. Но когда они устроились на ночлег на мягкой постели из опавшей хвои, прижавшись друг к другу так тесно, что их дыхание стало общим, они знали: музыка не умерла. Она просто уснула внутри них, чтобы звучать в их снах всю долгую зиму, напоминая о солнце, о клеверных лугах и о вальсе, который был гимном их любви и дружбы...
_________
30,08,2025
(Музыкальное Посвящение Наталии Делювиз
)
(Музыкальная композиция - Sadovskij - "Вальс лошадок - Summer Extra Extended Instrumental Version 2025"
(Картинка - Сергей Sadovskij. Все Изображения с логотипом "SAD Company" и другими авторскими логотипами - защищены законодательством ЕС и РФ)
© Copyright: Sadovskij, 2025
____________________________
Песня про Зефирку и Фасольку -
Sadovskij
________
Эпиграф:
"Чтобы сохранить целое лето, порой достаточно одного танца,
рожденного в сплетении двух душ."
(Sadovskij)
________________________________
...Есть дни, когда лето, устав от собственного зноя, вдруг вспоминает о своей юности. Утро в такой день соткано не из жаркого света, а из прохладного серебристого шёлка. Это шёлк тумана, что цепляется за остывающие за ночь травы, и шёлк паутинок, на которых дрожат, как последние звёзды, капли росы. Воздух становится хрустальным и тихим, и в этой тишине рождается прощальная мелодия.
Она начинается с первого шага, лёгкого, как вздох. Зефирка, чья грива впитала в себя всё жемчужное сияние летних рассветов, выходит на поляну. Она уже не кажется ослепительно белой — в её шерсти проступают мягкие, сливочные оттенки, словно солнце стало бережнее и больше не обжигает, а лишь золотит её своим прощальным теплом. Следом за ней, бесшумно, как тень, ступает Фасолька. Её тёмные бока, ещё вчера лоснившийся от зноя, как горький шоколад, теперь подёрнуты сизоватым налётом утренней прохлады, напоминая влажную, готовую к долгому сну землю.
Они встречаются в центре своего мира — на этой поляне, где всё лето их копыта выбивали гимны радости и восторга. Но сегодня что-то изменилось. С пожелтевшей ветки берёзы срывается один-единственный лист и медленно кружится в воздухе — он первый танцор, открывающий бал осени, — и опускается прямо на белоснежную холку Зефирки. Это знак. Тихий, но неотвратимый.
Их вальс начинается безмолвно. Лёгкое прикосновение носами — в знак клятвы. Клятвы - помнить тепло, свет, беззаботность... романтического лета. Раз, два, три… Их ноги, лёгкие, но сильные, начинают скользить по траве, уже потерявшей свой изумрудный блеск. Это танец-воспоминание. В каждом плавном повороте — эхо жарких полдней. В каждом грациозном шаге — память о погоне за бабочками и о том, как сладко пах нагретый солнцем клевер.
Вдруг резкий порыв ветра, предвестник грядущих перемен, врывается в их гармонию. Он взметает ворох опаленных ушедшим зноем листьев и бросает им под ноги. В этот миг музыка вздрагивает, становится напряжённой. Фасолька делает резкий, почти отчаянный выпад, будто пытаясь прогнать незваного гостя, её красивые глаза сверкают упрямством. Но Зефирка тут же смягчает этот порыв, прижимаясь к ней, и танец продолжается, но уже с новой, горьковатой и сентиментальной нотой страсти. Теперь это не просто танец, а борьба за ускользающее мгновение, попытка удержать лето хотя бы на три такта вальса.
Высоко в небе, их вечная зрительница и подружка, тучка Пломбирка, уже не кажется такой беззаботно-пухлой. Её края истаяли, стали тоньше, а цвет из сливочно-белого превратился в холодный, перламутровый. Она больше не дирижирует солнечными лучами — она сама плывёт в такт этой грустной мелодии, и её молчаливое сочувствие роняет на землю не лепестки, а первые, редкие, невероятно холодные капли. Они не звенят, а глухо шлёпаются о землю, будто ставя точку в конце каждой музыкальной фразы.
И вот он, апогей! В едином порыве, в отчаянной попытке дотянуться до неба, которое уже не обещает бесконечного тепла, они взмывают в прыжке. Это уже не полёт ликующей радости, а прощальный поклон. На одно лишь мгновение они замирают в воздухе — светлый и тёмный силуэты на фоне низкого, акварельного солнца. Две души, две ноты, слившиеся в последнем, пронзительном аккорде. В этот миг кажется, что они перепрыгнули не через радугу, а через саму черту, отделяющую тепло от холода, жизнь от сна.
Они мягко приземляются, и танец заканчивается. Музыка стихает, растворяясь в посвежевшем воздухе. Они не несутся дальше, к мечте. Они стоят рядом, неподвижно, и густой пар вырывается из их ноздрей. Поляна пуста. Лето ушло. Но, прижавшись друг к другу и чувствуя тепло родного плеча, они знают: пока они вместе, любой холод — это лишь затянувшаяся пауза. Пауза перед новым вальсом, который обязательно зазвучит с первым по-настоящему тёплым лучом следующей весны.
…И тишина, что опустилась на поляну, была гуще, глубже и пронзительнее, чем последний аккорд вальса. Эта тишина вырвалась из шороха падающих листьев и далёких, прощальных криков журавлей. Музыка отзвучала, но её эхо осталось в их сердцах – томительное, сладкое, как воспоминание о чём-то безвозвратно ушедшем.
Они постояли ещё мгновение, согревая друг друга дыханием, а затем, как по безмолвной команде, тронулись с места. Но это был уже не танец. Это было шествие. Медленное, торжественное движение сквозь умирающую красоту. Они шли неспешно, и под их копытами не звенела роса, а глухо шуршал примятый ковёр. Он источал в воздухе запах влажной земли с кисловатым привкусом осени.
Их путь лежал через лес, который тоже переодевался в свои прощальные наряды. Солнце, теперь низкое и кроткое, пробивалось сквозь млеющие кроны, и его лучи больше не плясали – они лежали на земле длинными, золотыми полосами, словно указывая дорогу к покою. Зефирка, ступая по этому остывающему золоту, казалась продолжением этого самого света, но хрупкой и почти призрачной. А Фасолька, идя рядом, вбирала в свою тёмное шоколадное тело последние крохи тепла, становясь воплощением живой, плодородной земли, которая не умирает, а лишь засыпает, чтобы сберечь силы.
Они не искали больше широких, залитых солнцем пространств. Инстинкт вёл их вглубь, туда, где вековые ели раскинули свои тёмные лапы, обещая укрытие от грядущих ветров и холодов. Здесь, под их сенью, было почти безветренно, и до сих пор пахло застрявшим в хвое - летом... Они остановились у ручья, вода в котором стала тёмной и прозрачной, и на её поверхности, как маленькие кораблики, плыли поалевшие листья рябины.
Фасолька опустила морду к воде, но не пила, а лишь долго смотрела на их отражение. В тёмном зеркале ручья они были вместе – светлое и тёмное пятно, неразделимые, как день и ночь, которые вот-вот уступят место долгим сумеркам. Зефирка подошла и мягко ткнулась лбом в её плечо. В этом простом жесте было всё: и благодарность за танец, и тихая скорбь прощания, и нерушимое обещание быть рядом.
А над ними, в гаснущем небе, таяла их тучка Пломбирка. Она больше не была похожа на сладкое мороженое. Ветер-странник растрепал её кремовые завитки, и она превратилась в длинную, тонкую крем-брюлешку из взъерошенных облаков, окрашенную в нежно-лиловые и пепельные тона заката. Она тоже прощалась с ними, уплывая за горизонт, чтобы, возможно, вернуться следующим летом белым, пушистым облачком.
Они остались вдвоём в сгущающемся сумраке. Вальс закончился, лето ушло. Но когда они устроились на ночлег на мягкой постели из опавшей хвои, прижавшись друг к другу так тесно, что их дыхание стало общим, они знали: музыка не умерла. Она просто уснула внутри них, чтобы звучать в их снах всю долгую зиму, напоминая о солнце, о клеверных лугах и о вальсе, который был гимном их любви и дружбы...
_________
30,08,2025
(Музыкальное Посвящение Наталии Делювиз
)
(Музыкальная композиция - Sadovskij - "Вальс лошадок - Summer Extra Extended Instrumental Version 2025"
(Картинка - Сергей Sadovskij. Все Изображения с логотипом "SAD Company" и другими авторскими логотипами - защищены законодательством ЕС и РФ)
© Copyright: Sadovskij, 2025
____________________________
Песня про Зефирку и Фасольку -
Голосование:
Суммарный балл: 100
Проголосовало пользователей: 10
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Проголосовало пользователей: 10
Балл суточного голосования: 0
Проголосовало пользователей: 0
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи
Вас также могут заинтересовать работы:
Отзывы:
Оставлять отзывы могут только зарегистрированные пользователи
Трибуна сайта
Наш рупор
Сергей написал не просто вальс. Это баллада, зашифрованная в образе двух лошадок, Зефирки и Фасольки. Это гениально, потому что позволяет говорить о самых сложных вещах без боли, через красоту и метафоры.
Зефирка (воздух, свет, нежность). Её образ («жемчужное сияние», «сливочные оттенки», «продолжение света») — источник света и вдохновения в жизни.
Фасолька (земля, плодородие, тень, устойчивость). «Тёмные бока», «влага», «воплощение живой, плодородной земли» — это творческая, страдающая, но жизнестойкая натура.
Их танец — это воплощение летней свободы... Они дополняют друг друга: свет и тень, воздух и земля.
Лето — это не общение. Лето здесь — это свобода. («Всё лето их копыта выбивали гимны радости и восторга»).
А Осень — переход. Сергей с невероятной нежностью описывает не смерть и катастрофу, а лишь временное угасание. Осень — закономерный, красивый, хоть и грустный этап.
«Один-единственный лист... первый танцор, открывающий бал осени» — это знак, билетик в осень. Лошадки на боятся этого знака, они принимают его как часть цикла.
«Танец-воспоминание» — они не пытаются остановить время. Они танцуют, чтобы запомнить и увековечить то прекрасное, что было.
Кульминациявсей композиции это борьба и принятие — «отчаянный прыжок» против ветра перемен. Это момент борьбы, попытки удержать ускользающее. Но ключевой момент — после прыжка:
Они мягко приземляются, и танец заканчивается... Они стоят рядом, неподвижно... прижавшись друг к другу... они знают: пока они вместе, любой холод — это лишь затянувшаяся пауза.
Это — победа принятия. Они не сдались, они признали смену сезонов, но их дружба от этого не умерла. Она перешла в другую, тихую, сокровенную фазу («шествие»).
Образ тучки Пломбирки. Это третий персонаж— Она тоже меняется, «тая», уплывая. Но и ей обещано возвращение «следующим летом белым, пушистым облачком». Это намёк на то, что пауза — не навсегда.
Музыка уснула, чтобы звучать внутри, в их снах... Останутся воспоминания, образы, которые будут согревать их всю долгую зиму.
31 августа — последний день лета и мы отпускаем это лето — с грустью, но и с благодарностью за его дары.