Лед нефрита

*  Есепкин входит в элитарный клуб литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии (США, Канада, Швеция, Россия)

Яков Есепкин

Лед нефрита

Закрыла нефритом дубраву
Листва, три осины Ахилл
Богеме пустой на забаву
В алис заводных обратил.

По воску ланит Мельпомены
Лилейные слезы текут,
В лечебнице -- пепел Селены,
И Лектором врача рекут.

Высокая длань психиатра
Витиям упасть не дает,
Обвальная сцена театра
Над бездною лет восстает.

Пред вечностью бледночервонной
Плывет астенический свет,
А чудная кукла Мадонной
Не станет, и Марсия нет.

И мастера нет, чтобы древо
Опять превратить в матерьял
И жертвою сделать иль девой,
Ища золотой идеал.

Магический лед оживится
Рождественской ночью, когда
Нам ангел Господень явится
И лед будет красить Звезда.

Сколь мало на хвое игрушек,
Сколь мало иглице огней,
Ей мертвых добавится ушек
И матовых красных теней.

Порфировой влагою млечной
Их нощный огонь окропит,
Затеплит окариной течной
Пока Богопервенец спит.

Мы сами витые свечницы
Украсим слезами-тесьмой,
Смотри, яко райские птицы
Клюют огоньки над сурьмой.

Нефрит наш рождественский ясен
И багрием вечным покрыт,
Еще неизбывно прекрасен,
Виждите червовый нефрит.

Бывает в миру лишь урочно
Такие крашенье и мгла,
Ваятельство наше бессрочно,
Иглу затмевает игла.

А буде сияния длятся,
Каждит эта зелень в свечах,
Те девы на святки явятся,
Красуясь о горних лучах.

*  «Архаическая минорная лексика является прелюдией, читатель входит в некую наднебесную обитель, странный сюрреалистический Город, где утопленные ангелы медленно плывут по черным каналам. Уж не аллюзия ли это Петербурга с Мойкой и Фонтанкой, града, нам давшего цвет русской мистики? Отчасти именно лексическая аутентичность завлекает странников, решившихся на путешествие по загробному миру. Есепкин в нем один, без проводника, но подает надежду входящим в порфирную обитель.»

Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»