Вот так...

Сырая земля одурманена вечным болотом,
И город на ней, поцелованный ею, стоит.
В нагретых песках просыпаюсь, покрытая потом,
Я рядом с тобой, а туман отливает гранит.

Ты веришь в огонь, исцеляющий сердце и душу,
И я бы смогла приручить ярко-красную суть,
Но городом-сном каждый день обретённое рушу,
Боясь засыпать, и боясь никогда не уснуть.

Под небом твоим пляшут алые жгучие тени,
А мне облака в них плывут отражением смут.
Фантомные боли расстрелянных зданий Растрелли
Твой мир обрести никогда-никогда не дадут.

Ты песни поёшь раскалённым, горячим барханам,
А я отдаю свои стоны холодной реке.
Не ангелом, знаю, я к невским пролётам восстану,
Крылато качаясь на скованной горькой волне.

Я в сумрачный дождь превращаю безбрежное утро,
Я к ночи безумной тоскою до края полна,
Мне в солнечном круге неясно, опасно и смутно,
Поэтому вечность, не первую, только одна.

В пустыне твоей мне мираж возникал не однажды...
Изменчивый звон, голубая прохлада воды,
И женщина в нём, обнажённая приступом жажды,
Ласкает тебя, и горят в сонном граде мосты.

Закутавшись в тень, всё смотрю, каменея от муки,
Стараясь понять, а кого я из вас не люблю.
Крылато скользят по волне посиневшие руки,
Не ангелом вновь к почерневшим пролётам лечу.