Тот август

Куприянов и Наташа мечтают объять полмира, едят баранки,
пьют клюквенный морс, наутро проснусь в ?Апшу?, сяду на
фирменный поезд ?Северная Пальмира?, на самом деле мне
нравилась только ты, о чем тебе и пишу. И как ты уживаешься
со своим бессмертием? – Знаете мир, Наташа, из предисловия
Бродского следует – всем нам несдобровать, вы говорите прозой
и в этом спасенье, ваша предусмотрительность (дальше гудок),
я тать – вас создаю, потом разбираю на фунтики и фонемы,
у соседей играет ?На сопках Манчжурии?, некий изъян ума, вы
растворимы в кислотах, не в меру подвижны, немы. – Я хочу, чтобы
все меня увидали, и дальше пойду сама. Как говорил Бергсон из
соседнего Беловодья, интересно читать о чужой любви, особенно
перед сном. Сладкая новая искренность мне бесполезна, хоть я
что-то нащупал – надбровные дуги, лом. Пей гранатовый сок,
душа моя, читай криптограммы Востока – наутро проснусь
в ?Апшу? и что-нибудь сочиню. На самом деле мне нравилась
только ты, только это звучит жестоко – беспечное эхо троянскому
в зуб коню.