Точка Малевича

За мутным, запыленным большим оконным стеклом теплой аудитории промозглый апрельский ветер гнал по улице прошлогоднюю пожухлую листву, весенний мусор и пыль. «Скоро конец второго семестра, потом экзамены у студентов и … лето. Тепло и много, много солнца. Пристроюсь к туристической группе на маршрут в Саяны. Нет, вот, на сплав по Лене. А может исчезнуть из города на даче, подальше от всего, от городской суеты» - так думал Васнецов, покачиваясь с пятки на носок и глядя на апрельскую круговерть. Проехал трамвай с лязгом и шумом. Толстый щенок гнался за катящимся по тротуару цветным полиэтиленовым пакетом. За спиной Васнецова гулкое пространство аудитории постукивало, вздыхало, шуршало и шелестело — студенты первой группы четвертого курса психологического факультета, тихо переговариваясь между собой, занимались своим обычным делом – они учились. Пятница, последний день учебной недели и конец последней пары. Смотри-ка, учатся, стараются. Как бы ни так. На кой им это в пятницу, да еще в конце последней пары. Побыстрее исчезнуть из аудитории, расправить крылья и свобода на целых два дня! А сейчас что-то пишут, или делают вид. «Сегодня нужно заканчивать с тестом. Нужно заканчивать!». Тест, о котором только что упомянул Васнецов, был вне учебной программы. Идеей для него послужил курьезный случай, произошедший с ним на выставке картин Малевича в марте. При воспоминании о том событии Васнецов улыбнулся и покачал головой. ….

Тогда, в марте, он уже заканчивал обедать в кафе, располагавшегося через улицу напротив института, где он преподавал, когда сотовый телефон дал о себе знать. «Да, Ингвар. Если у тебя срочно, перезвони через пять – семь минут. Я в кафе». Ингвар быстро заговорил извиняющимся тоном: «Васек! Сегодня не получится. Я тут одну студенточку в кафе пригласил… вечером… . Так что иди один. О кей? Без обид, да?». Васнецов хохотнул: «Ладно, чудило. Ты, как всегда, в своем амплуа. До связи». С Ингваром Васнецов когда-то учился на одном факультете. Только Ингвар окончил его на три года раньше. Роста выше среднего, тонкие черты лица. Черные длинные вьющиеся волосы, которые он слегка подкрашивал. Черные, стильные брюки. Черная рубашка и остроносые туфли с металлическими пряжками, этакие «казачки». Ох, и любит он такой прикид. Даже сейчас, в свои 62 года, держал форс. Да и не только это он любил. Быстро и эффективно знакомился с молодыми особами женского пола. Дальше все шло своим чередом. Только вот насчет семьи что-то никак не получалось. Все не получалось и не получалось, все было некогда и некогда. Защитил докторскую диссертацию по прорывной и очень перспективной теме. Талантливый, чертяка! Долго и упорно держит ее за хвост. В смысле – тему. Опять сегодня в своем стиле. «Студенточка, … старый пень» - Васнецов по-доброму усмехнулся. Дело в том, что сегодня они договорились вместе пойти на выставку картин Малевича. А потом посидеть в уютном ресторанчике. Так, расслабиться по-холостяцки, потрепаться о том, о сем. Кто-то, где-то, как-то нашел неизвестные ранее картины художника. Теперь выставляет на обозрение в картинной галерее. Что же, нате, любуйтесь, просвещайтесь. ….

Погода и серое апрельское небо не вызывало особого оптимизма. «Так, господа!» — Васнецов закончил созерцать пейзаж за окном и повернулся к аудитории. Два раза хлопнул в ладоши, да так, что некоторые студенты вздрогнули и подпрыгнули. Проснулись, наверное. «Заканчиваем. Рассказываю пару анекдотов для того, что бы переключить ваше внимание на другую тему. За сим — последние в этой неделе тридцать минут напряжения спящего доселе ума». Сдержанный вздох разочарования. Ууу, препод, достал! «Здесь, в этих мультифорах – ваши впечатления от фигур, ваши последовательные ответы. Естественно, и впечатления от картины Малевича тоже. Надеюсь, вспомнили. Начиная с верхней карточки, читайте то, что сами написали. Так — до последней, т.е. до описания картины. После напишите, почему восприятие фигур на карточках было одним, а такой же фигуры на картине — совершенно другим. Даю на выполнение задания сорок минут». Васнецов отдал сидевшему ближе к нему студенту стопку мультифор, отошел к окну и открыл форточку. Опершись руками о подоконник, стал размышлять о жизни и превратностях судьбы, так для порядка, минут пятнадцать. Потом отошел к своему столу и уселся на стул. Откинулся на спинку. Скрестил на груди руки и закрыл глаза. ….


До здания выставочной галереи от института переулками пятнадцать минут ходьбы неспешным шагом. Васнецов шел не спеша, он любил гулять по центру города. Уютные тихие улочки, располагающие к раздумьям и отдохновению души. Красивые старые здания той до новоисторической эпохи, пока еще не тронутые новыми веяниями современного строительного модернизма. Мартовское солнце сгоняло ноздреватый грязный городской снег и лед. Васнецов слегка продрог, но это его не беспокоило, а только придавало бодрости. Март, весна и яркое солнце – сплошной оптимизм и начало новых надежд. Даже воробьи по-особому суетятся и громко щебечут. Ого, еще какие оптимисты - эти воробьи. Бродячий пес, черный с белыми пятнами, разлегся на сухом нагретом асфальте тротуара. Услышав приближающегося к нему человека, поднял голову и поджал задние лапы. «Ну что, мне можно еще полежать или пора сматывать удочки?» - так и читалось на его настороженной морде. Васнецов вышел из переулка на оживленную улицу, повернул направо по направлению в сторону картинной галереи. Остановился было у входа в чебуречную, раздумывая: «Не перекусить, ли?». Постоял, постоял, махнул рукой и пошел к пешеходному переходу через улицу. …..


После мартовского случая с походом на выставку Малевича Васнецову пришла в голову идея с тестом, который он долго и тщательно обдумывал. Решил отработать его вне учебной программы. В пятницу, в конце последней пары, когда чувство приближающейся свободы у студентов еле сдерживалось, а умные мысли начинали покидать головы, Васнецов роздал всем присутствующим мультифоры с восемью карточками. На карточках с одной стороны — фигуры, а оборотная сторона была пустой. Фигуры были следующие: круг, круг залитый черным цветом, пятиконечная звезда, звезда заштрихованная черным, квадрат белый и квадрат черный, треугольник белый и треугольник черный. Карточки лежали в строгом порядке. Васнецов просил брать карточки по одной и на обратной стороне быстро записывать свои впечатления от знакомства с фигурой. Не описание геометрии и прочих параметров, а именно чувственные образы, которые она вызывала. И так далее, по порядку, до последней. На следующей неделе, так же в пятницу, студенты заполняли карточки всего четырех фигур – круг, черная пятиконечная звезда, черный квадрат, белый треугольник. В конце третьей недели только белый и черный квадраты. Неделю назад Васнецов, на двадцать минут раньше закончив работу по обязательной программе, предложил вниманию студентов репродукцию картины Малевича «Черный квадрат». Спросил, хорошо ли они знакомы с творчеством этого художника. Выслушав что-то неопределенное, прочитал по этому вопросу краткую лекцию. «Попрошу отразить в ответах ваши эмоции от знакомства с этой знаменитой картиной» — объявил тогда Васнецов, акцентируя внимание студентов именно на слове «знаменитой». «На все — двадцать минут».
Это было неделю назад, а сегодня подведем итоги. Посмотрим, посмотрим, что получится. О предыдущих тестах студенты и думать забыли. …


Васнецов потянул на себя тяжелую старинную входную дверь в здание, где на втором этаже размещалась картинная галерея. Широким вестибюлем прошел к кассе и спросил: «Сколько стоит билет на Малевича?». «Взрослый или детский?» — переспросила кассир. «Детский». «Вы для себя берете?». «Ну, да». «Так почему же детский?». «А я в душе еще ребенок» — пошутил Васнецов. Кассир улыбнулась, покачала головой: «Вот ваш билет. Пожалуйста». «Это же взрослый!». «А вам надбавка за возрастной стаж». Васнецов взял билет и направился к гардеробу. «Пожалуйста, пальто и портфель. Его особенно берегите. Он мне от деда достался, ценный раритет. В нем еще Ленин носил свои декреты по Кремлю. Картину «Ленин в Кремле и с портфелем. Вещие сны о будущем» когда-нибудь видели?». «Ну да, конечно. В Эрмитаже» — со смешком ответила гардеробщица, забирая у него пальто и портфель. Подала номерок. Вдруг, ни к селу, ни к городу, сказала: «Что-то сегодня особенно много падают». Васнецов на несколько секунд замер, осмысливая, кто или что падает. И куда? Или откуда?.. Махнул рукой и быстро поднялся по лестнице на второй этаж.
Первое, что он увидел в открытую дверь выставочного зала – двух крепко сбитых, одетых в белые халаты, сидящих на стульях у стены, субъектов. Рядом с ними стояли прислоненные к стене сложенные носилки. Васнецов даже притормозил от неожиданности. Вроде как санитары, а может, и нет. И для чего они здесь? Один внимательно читал «Спид-Инфо», другой дремал. Васнецов вспомнил слова гардеробщицы и поежился. От духоты, что ли. Да вроде нет. В зале было прохладно. Отбросил в сторону только что увиденное и оглядел зал. Зал был небольшой, но вместительный. Вдоль стен с развешанными картинами медленно, с видом знатоков и флёром глубокой задумчивости на лицах, прохаживались парами, в одиночку и группами посетители. «Да, да. О …! Большой мастер! Это просто класс!». На стенах в один ряд висели ранее неизвестные работы художника. «Черный круг» в белой круглой раме, «Черный треугольник», «Черный параллелепипед», «Черная шестиконечная звезда» и «Черный многоугольник» — всё, что пока успел оглядеть Васнецов. В правом крыле зала, в углу, его внимание привлекла довольно многочисленная, для этого времени, группа плотно стоящих друг к другу посетителей. «Что-то там интересное» — и он сразу решил к ним присоединиться. Пошел в их сторону неспешно, с видом знатока живописи. Задерживался возле картин, попадающихся на его пути. Иногда подпирал двумя пальцами правой руки щеку. Покачивал головой из стороны в сторону и бормотал: «Мддаа, мощно, глубоко», с трудом сдерживая все возрастающее любопытство. Внимательно вглядывался в картину «Черная пятиконечная звезда», когда со стороны той самой группы послышался глухой стук и шум. Васнецов сразу же потерял интерес к живописи и быстро оглянулся в ту сторону. На полу, на боку лежала женщина. Одна нога согнута в колене, другая выпрямлена и подрагивала. Рука с зажатой в ней небольшой сумочкой откинута за голову. Глаза закрыты. Стоящие рядом с ней, даже не обратили на это внимание. Только слегка подвинулись. Заскучавшие, было, санитары ожили. Подхватив носилки, быстрым шагом подошли к упавшей женщине. Бережно уложили ее на носилки и вынесли из помещения. Васнецов, ошарашенный увиденным, стоял неподвижно, вглядываясь в странную человеческую композицию. Все внимательно смотрели в угол, вернее, на висящую там картину. Иногда слегка перемещались то вправо, то влево. «Наверное, чтобы получше рассмотреть» - решил Васнецов. Те, кто носил очки, часто их снимали, при этом массировали глаза и слегка встряхивали головой. Потом протирали линзы и снова надевали очки. Некоторые вытягивали голову вперед, покачивая ею вправо и влево. Экскурсовод что-то рассказывала, часто показывая на картину рукой. С места, где он стоял, Васнецову совсем ничего не было видно. Тогда он подошел, можно сказать, втиснулся в эту странную группу, и тоже стал пристально разглядывать картину. Это было не менее знаменитое, чем «Черный квадрат», но порядком забытое, раннее произведение художника – «Черная точка»: на белом фоне, небольшая, почти неразличимая, черная точка. Теперь он ясно слышал голос экскурсовода: «В этой картине художник очень точно отобразил всю философию мироздания – от малых и больших взрывов, эпохи гибели динозавров и до появления человека». «Здесь» — экскурсовод несколько раз попыталась точкой лазерной указки попасть в изображение, но удалось остановиться только в пяти сантиметрах от него: «Вы можете воочию увидеть экзальтированные танцы негров Африки, странную задумчивость аборигенов Австралии под палящим полуденным солнцем в пустынях этого континента. Кроткую улыбку Гаутамы, отдыхающего после бани, жестом пальцев как бы говорящего, что ему хорошо. По данным ООН, наркоманы и алкоголики в своем обычном состоянии видят именно такую вот точку». «Ну да. Закинулся и ушел в точку» — посмеялся про себя Васнецов. «А слово «За-точка»? Какой след она оставляет в теле и душе каждого человека?» — голос экскурсовода уже куда-то уплывал. Васнецов стал внимательно вглядываться в картину. Нет, толком ничего не видно. Она как будто куда-то ускользала. Стал двигать головой вправо и влево. «А, черт» — от напряжения заболели глаза. Они как будто увеличились и выпирали из глазниц. «Так, где мои очки? Ага, во внутреннем кармане пиджака». Вынул и надел. Стало легче. Все равно точка плохо визуализировалась. Опять заболели глаза. Снял очки и пальцами стал массировать глазные яблоки. «Ну, с меня хватит. Надо попытаться разобраться в этой картине». Откуда-то опять выплыл голос экскурсовода: «Эксгибиционирующая претенциозность, аккаунтирующий сакральный охренаитизм, наукотворческий профантинизм, возрастнозавихляющийся юнантизм, … изм, … изм, … изм». Слова и звуки, снова звуки, опять слова, а.., аа .., ааа ... Кружат, завихряются, взлетают вверх и быстро падают. Васнецов изо всех сил напряг зрение — точек стало много. Народная мудрость гласит: «Если долго пялиться на луну, то можно спялить, да нет же, спятить!». Голова пульсировала болью. Давление скакануло, как напряжение в сети. В глубине сознания мелькнул голубой высверк. Все — темнота, чёрная, как одноименная фигура на финальной картине в жизни мастера.
Двое санитаров укладывали на носилки только что упавшего посетителя. Под подошвами ботинок хрустнули, незамеченные в суматохе, очки. По рукам потерявшего сознание иногда пробегала судорога. «Даа. Этот что-то совсем ...» — начал было один из санитаров. «Давай быстрее» — озабоченно перебил его напарник. В светлой комнате стояли четыре переносные кровати. На одной из них сидела уже пришедшая в себя женщина и пила мелкими глотками воду из стакана. Рядом с пострадавшей на почве искусства, поглаживая ее по руке, сидела на стуле и что-то тихо говорила, срочно вызванная из отгулов, служащая музея. На кровати у двери лежал Васнецов. Он только что пришел в себя. Голова не болела, и глаза были в порядке. Больше не тошнило. Только саднил локоть и ныло правое плечо. Васнецов никак не мог вспомнить, что с ним приключилось такое и «Что там было на этой дурацкой картине?.. Что-то же там было?! Что?». Не переживайте за Васнецова. С ним все в порядке. На следующий день, ближе к вечеру, как ни в чем не бывало, он выкушал с Ингваром, у него на квартире, две бутылки коньяка. А потом, догнали еще и пивом. Отполировали, так сказать. Ингвар, уткнувшись ему в больное плечо и смахивая рукой скупые мужские слезы, рассказывал, что студенточка, весело проведя с ним в кафе вечерок, была такова. Что-то у него сломалось и уже не срабатывало. Начинался очередной затяжной личный кризис. Взрослеет Ингвар…

Шум, усилившийся к концу назначенного времени, вывел его из полудремы. Взбодрившись, покрутил кистями обеих рук и посмотрел на часы. Да, пожалуй, пора заканчивать. «Все, все, все господа! Заканчиваем. Молодой человек. Соберите, пожалуйста, мультифоры с карточками отдельно, а ответы отдельно». Бегло, на выбор, просмотрел некоторые работы. В общем, все понятно. Подробным анализом займусь дома. «Минуту внимания! Вот здесь» — Васнецов поднял в вытянутой руке листки с ответами: «Вы сами показали, как из малого можно раздуть большое, очень большое до парадоксальности. Из простых вещей и понятий, которых мы не замечаем при обычных обстоятельствах, сделать НЕЧТО, о которое мы будем спотыкаться каждый день. Каким образом делается пиар и работают масс-медиа. Работает наше сознание и подсознание, и какие приёмы идут в ход, чтобы управлять желаниями и прихотями человека. Да что там, управлять людьми, сплавленными в массу силой внушения. Это, как показывает практика, куда проще, чем убедить в чём-то одного человека, индивидуума. Подробнее поговорим об этом в понедельник. Побеседуем о манипуляциях масс-медиа, воздействии на нас с различными целями, и как они добиваются ожидаемых результатов. Разберем несколько примеров. В том числе и сегодняшний тест, основанный на личном опыте. Васнецов посерьёзнел. А пока, до свидания. До понедельника!». А тем временем … .
А тем временем, на перроне железнодорожного вокзала тяжелый бронированный автомобиль с открытой задней дверью медленно двигался задним ходом к бронированному вагону. Двенадцать охранников ЧОПа, одетых в черную униформу, как двенадцать апостолов, стояли полукругом возле паркующегося автомобиля. Каждый четко отслеживал свой сектор обзора, держа правую руку на кобуре с оружием. В любой момент они были готовы открыть огонь на поражение — хоть по зазевавшейся кошке, хоть по голубям. На крыше вокзала, уютно устроившись, снайпер по секторам обозревал в прибор привокзальную площадь и суетящихся внизу людей.
Мало кто знал, что в город привезли кем-то и зачем-то найденную, ранее неизвестную, картину Пабло Пикассо. То ли «Убийственный завтрак», то ли «Убийство на завтрак». Из просочившихся в печать слухов стало известно, что за ней охотится забугорный мультимиллиардер, больной гемофилией. Три мазка кисти малиново-красной краской, а сколько шума и суеты...
Апрель и ЖИЗНЬ шли своим чередом.