Кровавая симфония. Глава 12

— Я же ответил вам, что «нет».

— Почему?

— Сказал же: мне не интересна роль няньки. Вы только посмотрите на него. На него посмотришь и подумаешь: не сегодня-завтра помрет. А быть его слюнявчиков, уж простите, желания нет.

Янош закатывал глаза так, будто пытаясь выудить из глубин сознания убойный аргумент против настойчивых просьб леди Лайзы. Он стоял посреди комнаты, не скрывая своего неудовольствия и размахиваясь руками, как птица, показывая в сторону Алекса. Взгляд Яноша Боун ощущал кожей спины – острый, как лезвие бритвы, пробирающий до легкой дрожи. Слышать о себе такие нелестные вещи было, конечно, паршиво, но в одном сосед был прав – без посторонней помощи ему точно не выжить. Юный одаренный всеми силами пытался отгородиться от их перепалки, сосредоточенно укладывая вещи в рюкзак.

Бринаджи тяжело опустила голову, сложив руки на талии. Спорить было тяжело, да и тратить время на это не хотелось. Она стояла так минуту, а затем выпрямила спину, набрав в грудь воздух. Отказ Яноша Георге, конечно, не повлиял бы на поездку, но вот для самого Алекса компания опытного сверстника была бы ой как кстати. Девушка понимала, что научить мальчика тому, что ему по-настоящему надо - познать свои собственные силы, - она вряд ли сможет.

— Мне нужно, чтобы ты помог в обучении Алексиса. Ты лучший на своем потоке. Никто больше не подходит на эту роль. — произнесла вампирша.

Георге чуть сбавил поток эмоций. В глазах промелькнула искра. Он, подобно непоколебимой скале, продолжал стоять и смотреть на нее. Затем резко закатил глаза и демонстративно начал гладить свои плечи, выдавливая немного скрипучий голос:

— О да, продолжайте, мне нравится, когда ко мне подлизываются. – усмехнулся Георге. Через секунду его лицо стало ново хмурым, как туча. - Но эта дешевая похвала не заставит меня таскаться с этим оболтусом.

— Никто не заставляет тебя сидеть с ним сутки напролёт. Алексис нуждается в жёсткой дисциплине, в настоящих испытаниях. Ты умеешь это давать. – зачёсывая волнистые волосы назад, сказала вампирша. - Тем более тебе на выручку мы позвали Корнелию.

— Ну прекрасно, теперь у нас полный набор «дочки-матери». А Рэйвен? Согласен быть самым преданным другом человека? Как это семья и без собаки, хоть и бешеной?! – Георге подошел к Лайзе чуть ближе, скрестив на груди руки. - А если я скажу «нет»? Что тогда? Будете смотреть на меня этими своими «я‑всё‑решила» глазами?

Алексис бросил короткий взгляд на разгоряченных спором ребят и незаметно сел на край своей кровати. Диалог между ними приобретал не самый лучший окрас, от чего было неприятно. Может, если Лайза никого не найдет, то и в поездке этой не будет смысла? А что тогда дальше? Вернуться домой и искать дядю в одиночку?

Бринаджи выпрямила спину так, будто хотела сделать небольшую разминку. Руки все также лежали на боку, глаза сверкали фиолетовым пламенем, постепенно тухнувшим под натиском холодного взгляда Яноша.

— Хорошо. – девушка уже не выдерживала и с нарастающим недовольством смотрела на одаренного Георге. – Чего ты хочешь?

В этот момент Янош опустил руки, и наступила тишина. Алекс слышал, как юноша стучал зубом об зуб, обдумывая свое условие. Лайза скрестила руки, с легким раздражением устремив на него глаза.

— Хм, чтобы такого попросить. Даже не знаю. – Он издевался над уже разлившейся вампиршей, и это доставляло ему особое удовольствие. – Придумал. Сделайте меня кандидатом.

— Придумал. Сделайте меня кандидатом.

Алекс лишь молча перевёл взгляд на Лайзу. Та застыла, словно её окатили ледяной водой.

— Ты проиграл в конкурсе, – наконец выдавила она, и в её голосе зазвенел металл. – Это нарушение всех правил.

— Знаю. – Янош шагнул к Бринаджи, сокращая дистанцию до опасной близости. Он двигался уверенно, будто вовсе не замечал, что перед ним - не человек.

Лайза нахмурилась, глаза её сверкнули.

— Если вам так нужна моя помощь, сделайте из меня кандидата. Пусть этот «избранный» учится на моём примере. Если переплюнет - отлично. Значит, хоть чему‑то научился.

Тишина звенела. Вампирша ниспускала расширенных глаз с Георге, который как никогда был серьезнее.

— Ты ведь понимаешь, что будет с тобой, если он станет стражем? – голос Лайзы опустился до шёпота, но в нём читалась угроза.

— Смерть мне не страшна. – Янош едва заметно усмехнулся. – А вот он… – он резко вытянул указательный палец в сторону Боуна, и улыбка его стала острой, как лезвие. – Боится. Как забитая дворняга.

Лайза невольно коснулась подбородка, обдумывая предложение Яноша. Это была настоящая сделка с совестью. Потерять такого опытного заклинателя - немыслимая утрата. Внутри разрасталось противное липкое чувство, но времени на раздумья о высоких материях попросту не оставалось.

— Если Его Светлость согласится, пусть будет так, - сдержанно ответила она.

— Он согласится, леди Лайза. Не сомневайтесь, - уверенно сказал Янош.

Он обошёл девушку и скрылся за дверью. Лайза глубоко выдохнула, словно сбросив с плеч непосильную тяжесть переговоров. Бросив тревожный взгляд на Алекса — тот всё ещё пытался осмыслить происходящее, - она слабо улыбнулась. Резко развернувшись на каблуках, Лайза последовала за Яношем.

Было уже поздно. Собранные сумки аккуратно стояли у кровати, не загораживая проход к шкафу, что для Яноша, раздражённого после разговора с Лайзой, имело принципиальное значение. Он ещё долго ворчал вполголоса, возмущаясь тем, что условия его повторного допуска к конкурсу - дикость, не соответствующая никаким стандартам. Впрочем, это было куда лучше его прежних неуместных выпадов в адрес Боуна. Алекс спокойно сидел на своей половине комнаты, погрузившись в учебник. Та книга хоть как‑то скрашивала унылый вечер. Георге же отправился спать лишь после того, как часы пробили первый час ночи. Наступившая тишина стала бальзамом на душе Алексиса.

В погружённой в молчание комнате Алексис тихо выдохнул, выдавливая из лёгких последние остатки воздуха. Учебник был дочитан до конца и больше не вызывал ни малейшего интереса. На цыпочках Боун пробрался к своему рюкзаку.

«Ехать на рассвете, надо лечь спать», - мысленно повторил он, укладывая книгу вглубь сумки.

Рука нащупала что‑то твёрдое среди одежды. Алекс провёл по предмету пальцем и тут же ощутил короткую вспышку боли. Вытащив руку, он заметил небольшие царапины на среднем и указательном пальцах. Посветив телефоном, юноша разглядел маленькую тетрадку - дневник матери. Он замер, глядя на неё. Нельзя было не признать: Алекс боялся не то, что открывать, даже прикасаться к ней. Казалось, внутри могло скрываться нечто запретное, отвратительное, способное раз и навсегда перечеркнуть его жизнь. Хотя и без того она была раскрашена отнюдь не яркими красками. Он то подносил руку к кожаному переплёту, то отдёргивал её. Эта внутренняя борьба вскоре начала утомлять.

«Драгомир не зря отдал мне дневник. Значит, там есть что‑то, что поможет разобраться в этом бардаке».

Он снова потянулся к тетрадке, осторожно коснулся подушечками пальцев…

Резкий звук заставил его вздрогнуть. Алекс судорожно схватил дневник и прижал к груди. Это был храп Яноша.

«Так и в могилу свести можно», - мелькнуло в голове.

Постепенно восстановив дыхание, Боун вернулся к изголовью кровати.

Направив свет лампы на себя, Алексис принялся внимательно разглядывать дневник. Кожаный переплёт заметно пообносился: на корешке появились заломы, местами кожа начала отслаиваться. Тонкий шнурок, опоясывающий тетрадь, оставил на обложке едва заметные вдавленные следы - видимо, дневник часто открывали, несмотря на относительно приличный внешний вид. Юноша осторожно снял шнурок. Переплёт послушно разошёлся, обнажив пожелтевшие страницы. Некоторые листы напоминали старый пергамент - хрупкие, с загнутыми краями, казалось, они могли рассыпаться от малейшего прикосновения. Алекс открыл дневник на середине и замер: перед ним раскинулся до боли знакомый почерк. Изящный, выверенный шрифт ложился на бумагу словно узор, а между строками то и дело проглядывали миниатюрные рисунки — незамысловатые, но полные очарования. На отдельных страницах подробные описания прожитых дней, а рядом, словно немые свидетели времени, засушенные цветы и листья причудливых форм, бережно вложенные между листами.

«Если бы я не знал, что это мамин дневник, - подумал Алекс, - то решил бы, что его вела школьница, которой не с кем поделиться своими мыслями».

Он листал его, прочитывая каждый день. Мама описывала свои дни в школе, как одноклассники относятся к ней с пренебрежением и дразнят ее «ненормально» и об интернате. Завидев в дневнике название школы-интерната, Алексис напрягся и сел поудобнее, стараясь не упустить ничего в тексте. В одном из дней мать писала:

«Я возношу молитвы небесам за дар, принесенный мне за годы страданий, – за моего друга, мою родственную душу. Пусть он и оступился в жизни, изранив свою жизнь жестокими деяниями, я вижу его истинную натуру. У него светлая душа и очень добрые глаза. Без него я бы замёрзла в этих холодных, бездушных стенах. Он – мой луч надежды, моя опора в этом безжалостном мире».

Она не упоминала ни имени друга, ни того, чем он раньше занимался. Алекс прочёл лишь, что этот человек забрал её из интерната и увез. В голову молнией ворвался вопрос: «Может, это отец?»

Дальше повествование становилось обрывистым, сбивчивым, словно автор и сам не мог собрать разбегающиеся мысли. На страницах появлялись рисунки, тревожно‑чёрные: силуэты, пристально глядящие глаза, дом. Один из них Алекс узнал - он видел его во сне. Небольшой домик на опушке леса, почти скрытый за плотной стеной деревьев. Алексис перевернул страницу - и на колени ему скользнули сложенный лист бумаги и старая фотография. Сначала он взял фото. Потрёпанный полароид запечатлел поле с полуразрушенными деревянными постройками. Алекс перевернул снимок. На обратной стороне, едва различимая, стояла надпись, выведенная рукой матери: «Секрет». Отложив фотографию, юноша взялся за письмо. Первое, что бросилось в глаза, — незнакомый язык. Он не походил ни на румынский, ни на английский. Буквы напоминали рунические символы, совершенно непонятные Алексу. Он достал телефон и вбил в поисковик очертания знаков, перебирая варианты культур и древних алфавитов. Безрезультатно. Ни одно из предложенных совпадений не подходило. О чём идёт речь? Что зашифровано в этом тексте?

Алексис еще немного полистал дневник и уже хотел закрыть его, но увидел, что одна из страниц была заложена подвеской с голубкой, держащей в когтях месяц. Юноша развернул ее. Текст, что попался ему на глаза, вызвал внутри тревогу, что оставалось с ним до самого отъезда:

«Я чувствую, как жизнь утекает сквозь пальцы, а на душе становится гадко, зная, обещание, данное в начале пути, останется неисполненным. Ужас сковывает при мысли, что после смерти меня не ждет ни райская обитель, ни геенна огненная – лишь холодная, безмолвная земля, где я буду гнить заживо. Моих сил недостаточно… Зло уже крадется, готовое поглотить это невинное дитя. Придет день, и его сердце изведает боль, гнев и, возможно, никогда больше не узнает любви. Мне невыносимо осознавать, что его ждет нескончаемая череда страданий, вечное существование, подобное живому трупу. Это чудовище не должно было порождать столь чистое и светлое создание. Его невинность – благословенный огонь во тьме, которому суждено погаснуть».



Синая ожила с первыми лучами солнца. Новоприбывшие туристы толпами гуляли по улочкам, фотографируя каждый дом на телефоны и фотокамеры. Магазины не отпускали посетителей без подарков, а рестораны не оставляли никого голодными. Жизнь в тихом омуте провинциального городка била ключом, расцветая пёстрыми красками событий и незаметных мгновений. Большой джип семейства Лафт очень медленно разъезжал по дороге, уступая каждый раз людям, что бездумно переходили дорогу в неположенном месте. Уорд громко щелкал языком при таких случаях, стараясь не выпускать изо рта грязных ругательств. Рэйвен при удобном случае и вовсе лез к рулю, долго сигналя непутёвым пешеходам, от чего голова Алекса была ватной и тяжелой.

— Знаешь, бессонная ночь вредит молодому организму. Вам, людям, как никогда нужно беречь свое хрупкое здоровье. - сказала Корнелия, которая долгое время наблюдала за юношей.

— Откуда узнала, что я не спал? - спросил Боун, играя заинтересованность.

— Ну, — протянула она, сделав максимально задумчивую моську, прижав пальцы к своему изящному подбородку. - про мешки под глазами я не буду говорить, но то, что у тебя рубашка наизнанку надета - это один из явных признаков. Ой, я как раз захватила с собой патчи под глаза. - В моменте девушка засеяла и быстро начала копаться в своей бирюзовой сумочке.

Алексис махнул рукой, показывая, что ему это не нужно. Корнелия надула губы, но вскоре перестала это делать.

Боун опустил глаза к одежде. Увидев то, как одет, он прикрыл лицо руками. Было неловко.

— Не расстраивайся так, — успокаивала девушка. - Ты можешь переодеться, пока мы не доехали до замка. Обещаю, смотреть не буду. - Дочь доктора Лафта закрыла глаза ладонью, немного растопырив пальчики, чтобы незаметно поглядывать.

— Вы что там на заднем ряду устраиваете? - спросил Тейцорт, глядя на парочку через зеркало заднего вида. - Что, одарённый, решил закадрить дочь графа Лугат? Вряд ли твоё тощее тельце оставит неравнодушной прекрасную леди.

Усмешка Рэйвена загнала юношу в краску от смущения и одновременно злобы.

— Спасибо за совет, Корнелия, но уж лучше переоденусь на месте. — Юноша старался говорить спокойно, скрывая раздражение.

Девушка улыбнулась и кивнула в ответ.

На месте они были уже ближе к полудню. Быстрее всех приехали: лорд-протектор, Лайза и Янош. Они уже ждали ребят в гостиной в окружении прислуги и других членов стражей. Их было не так много, как представлял себе Алексис. По их горящим глазам у юноши не возникло ни единого сомнения - все члены Ночных стражей вампиры. Они впивались глазами в него, что заставляло чувствовать Алекса настоящей наживкой. Под натиском тяжелого взгляда лорда Ницэ стражи больше не смотрели в сторону юноши, однако осадок оставался внутри еще долгое время.

Войдя в просторную гостиную комнату, Алексис остановился у входа, разглядывая обстановку помещения. Высокие сводчатые потолки, украшенные ручной росписью и позолоченной лепниной. Диваны и стулья, вырезанные из дерева, стены, украшенные множеством картин, и плотные бардовые шторы, обвитые золотистыми узлами. Поодаль, в конце комнаты, стоял большой камин с расставленными серебряными подсвечниками.

Боун осматривал всё с еле раскрытым ртом, что вызвало добрую улыбку на лице лорда-протектора.

— Не думал, что в ваше время, когда люди могут при желании оказаться где угодно, кого‑то ещё можно удивить столь скромным убранством, - произнёс лорд-протектор, медленно обводя взглядом помещение.

— Вы правы, удивить нынче непросто. Но смотреть на картинки и видеть это изящество вживую… Всё-таки две большие разницы, - ответил Алексис с едва заметной улыбкой.

Боун по-прежнему стоял как вкопанный, будто прирос к полу. Резкий толчок в спину заставил его вздрогнуть и сделать несколько торопливых шагов вперёд. Он обернулся и, заметив на пороге Рэйвена, тут же выпрямился, торопливо оправляя кофту.

— Ты вроде не прозрачный. Чего торчишь посреди дороги?! - рявкнул вампир, не скрывая раздражения.

Аластар молча бросил на Рэйвена осуждающий взгляд. Тот щёлкнул языком, закатил алые глаза и направился к креслу у камина, что чуть поодаль стояло от места, где собрались остальные.

— Это место испокон веков принадлежало Ночным стражам, - продолжил лорд Ницэ, жестом приглашая Боуна занять место рядом со своим резным стулом. - Даже сам господарь, король Румынии Кароль I, когда-то был одним из нас.

Юноша молча прошёл мимо лакированного стола и остановился у указанного места.

— Он тоже был таким, как вы? - спросил Алексис, слегка изогнув бровь.

Все молчали, и взгляды присутствующих, острые, словно лезвия, поочередно обращались то к Алексису, то к лорду. Мужчина неторопливо пощипывал свои белоснежные усы, не отрывая пристального, изучающего взгляда от одарённого юноши. Алекс невольно напрягся, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Только бы не сказать лишнего. Кто знает, на что они способны, пронеслось у него в голове.

Внезапно бархатистый, раскатистый смех лорда-протектора разорвал напряжённую тишину, застав врасплох не только Алекса, но и остальных присутствующих. Через мгновение к смеху лорда осторожно присоединились остальные. Липкое напряжение, сковывавшее комнату, понемногу начало рассеиваться. Алекс, смущённый внезапной переменой, опустил глаза, стараясь скрыть растерянность.

— Конечно, нет, - наконец произнёс лорд, когда смех стих. - Кароль I был верным солдатом до последнего вздоха. Старость забрала его тело, но не дух. Сердце его оставалось таким же горячим, рвущимся в бой. Славный был мужчина. В нём сочетались мудрость правителя и отвага воина. Он понимал: истинная сила — не в магии, а в способности вести за собой.

Алексис осторожно поднял взгляд, пытаясь прочесть в лице лорда, не скрывается ли за этими словами иной смысл. Но тот смотрел открыто, почти отечески.

Прошло некоторое время. Гости постепенно расходились: кто-то удалился в свои покои, кто-то отправился по делам. Лишь Лайза и Рэйвен оставались в тени. Вампир по-прежнему сидел в углу, наблюдая за происходящим с холодным безразличием. В просторной гостиной постепенно воцарилась непривычно тёплая, почти домашняя атмосфера. Аластар, казалось, нашёл в юном даровании благодарного слушателя. Он неспешно повествовал об древних стенах замка, о его многовековой истории и сменяющихся хозяевах. Не обо всём, конечно, лорд избирательно делился знаниями, оставляя за кадром то, что пока не следовало знать Алексису. Но даже эти обрывочные сведения складывались в удивительную мозаику прошлого.

— Этот замок, - продолжал лорд, проводя ладонью по резному подлокотнику кресла, - помнит шаги королей и шёпоты магов. Каждая его трещина - свидетельство времени, каждый камень хранит память о тех, кто здесь жил, любил, сражался… И о тех, кто ушёл, оставив после себя лишь легенды.

Алекс слушал, затаив дыхание. В эти мгновения ему казалось, что стены вокруг оживают, рассказывая свои истории без слов.

Пока беседа текла спокойно и непринуждённо, в гостиную вошёл Андрей. Слуга почтительно поклонился присутствующим лордам и сделал шаг внутрь комнаты. Алексис сразу заметил: что-то не так. Дворецкий выглядел встревоженным — совсем не таким, каким он был во время трапезы с Лайзой. Его обычно безупречная выправка дала сбой: движения резкие, взгляд беспокойный. Найдя хозяйку, Андрей широкими шагами направился к ней. Лайза сохраняла внешнее спокойствие, но едва заметное сближение бровей выдало её настороженность. Дворецкий склонился к её уху и что-то коротко прошептал. Лицо вампирши мгновенно изменилось. Краска сошла, кожа приобрела тусклый, почти серый оттенок. Мышцы расслабились, придав чертам выражение глубокой усталости и растерянности. Несколько долгих мгновений она смотрела перед собой, словно пытаясь осмыслить услышанное, затем перевела взгляд на лорда-протектора. Прижав ладонь к сердцу, Лайза произнесла:

— Ваша светлость, прошу простить меня, но я вынуждена срочно покинуть вас. Матушка плохо себя чувствует, а в поместье царит полная неразбериха. Моё присутствие необходимо, пока матушка нуждается в покое и отдыхе.

Аластар внимательно оглядел девушку с ног до головы, будто пытался прочесть в её словах скрытую ложь. Его взгляд задержался на бледном лице, на подрагивающих пальцах, на едва заметной дрожи в голосе. Рэйвен тоже не остался равнодушным. Он поднялся со своего места и неспешно двинулся к пустому дивану рядом с Лайзой. Алекс не мог избавиться от странного ощущения, что Лайза не хотела уходить. Что-то или кто-то буквально вынуждало её покинуть комнату. В её глазах читалась не просто озабоченность за мать, а нечто большее: тоска, сопротивление, даже страх. Но она держала себя в руках, сохраняя достоинство, подобающее леди.

— Разумеется, вы вправе уйти, - наконец произнёс лорд-протектор, слегка склонив голову. - Передайте мои наилучшие пожелания вашей матушке. Надеюсь, её состояние скоро улучшится.

Лайза коротко кивнула, едва заметно дрогнув губами в подобии благодарности, и направилась к выходу. Андрей последовал за ней, сохраняя почтительную дистанцию.

— Надеюсь, ваша великодушная матушка не помрёт раньше времени. А нынче похороны важных персон выходят дорого, - бросил Тейцорт ей вслед, и в его голосе звенела ядовитая насмешка.

Лорд Ницэ резко выпрямился, взгляд его похолодел.

— Твой комментарий неуместен, Рэйвен, - произнёс он твёрдо.

Рэйвен лишь усмехнулся, прикрыв рот ладонью. Пальцы медленно сомкнулись, имитируя замок, а в алых глазах по‑прежнему плясали насмешливые огоньки.

​

Ноги гудели всё сильнее с каждым шагом по каменным ступеням замка. Бесконечные коридоры сливались в единый лабиринт, от которого в голове нарастал глухой гул, а виски сдавливала тупая пульсирующая боль. Куда бы Алексис ни повернул, перед ним неизменно возникали всё те же величественные картины, высокие дубовые колонны, подпирающие сводчатые потолки, резные рамы старинных портретов, взирающих со стен холодными глазами ушедших эпох, бесчисленные антикварные предметы и ковры. Они лежали повсюду: на лестницах, у дверей, в нишах между статуями.

Юноша вышел к небольшому балкончику, открывавшему вид на больших размеров прихожую. Оттуда вверх вели три лестницы с массивными дубовыми перилами. Алексис медленно обвёл взглядом пространство. Он не мог припомнить, где ещё видел столь изобилие резных статуй и витых лестниц с металлическими вставками, украшенными цветочными узорами. Каждая деталь здесь казалась воплощением мастерства и истинной красоты искусства. Трудно было представить, что когда‑то в этих стенах действительно жили люди. Наверное, так и выглядят все достопримечательности, застывшие во времени, величественные и немного чуждые современному миру.

В этот час в коридоры замка Пелеш начали заходить туристы. Их оживлённые голоса и щелчки фотоаппаратов разорвали тишину, царившую в залах. Это напугало Боуна — он резко метнулся в сторону небольшой винтовой лестницы и поспешно взобрался наверх, стремясь укрыться от суеты и чужих взглядов.

— Могли бы предупредить, что сегодня туристический день! – возмущенно бормотал юноша.

Его встретил очередной коридор, такой же протяжённый, утопающий в тёплом, приглушённом свете. Где-то на этом этаже должна находиться его комната. По крайней мере, так ему сказали. Если бы не случайный выход на балкон, юноша еще плутал между бесконечными комнатами, сходя с ума.

Алексу уже начинала нравится эта необычная прогулка. Он рассматривал с интересом картины, что так и манили своим изяществом. Около стен стояли мягкие кресла, на которые Алекс не раз садился, чтобы передохнуть. И вот долгожданный поворот. Боун засветился от счастья и облегчения. Однако юноша успел подумать, что нужно как-нибудь запомнить, куда идти и как спускаться. Поэтому, зайдя в свою комнату, решил по памяти нарисовать мини-карту. Мысли улетучились сразу, как только он увидел то, что он не мог назвать просто «комнатой». Это были самые настоящие дорогие покои, которые юноша видел лишь в исторических фильмах. Высокие потолки с красивыми убранствами и свисавшей над полом медной люстрой, что продолжала освещать помещения восковыми свечками. Неимоверных размеров кровать стояла справа у стены, украшенная прозрачно-белым балдахином с золотой ставкой на верху. Пять подушек увенчивали изголовье, и бархатное изумрудное покрывало аккуратно покоило чистое постельное белье. По бокам располагались тумбы с витражными светильниками. Напротив постели, между двумя окнами, стоял стол с несколькими ящичками и задвинутым стулом с высокой спинкой. Все выглядело царственно и непомерно дорого.

— Добро пожаловать, господин!

Звонкий девчачий голос раздался из-за спины парня. Он почувствовал, как пробежали мурашки и легкий холодок обдал его тело. Алексис резко развернулся на сто восемьдесят градусов и сделал два шага назад, споткнувшись о завернувшийся ковер.

Юная горничная, которая позвала, оказалась причиной испуга Боуна, издала короткий визг, когда увидела падающего на деревянный пол парня.

— Ради Бога, простите меня. Я-я не хотела пугать так. – Она бегло затараторила и подбежала к Алексу, который переводил дух.

Алекс неловко принял помощь девушки, и та с небольшим усилием подняла его.

— Ой, - горничная отстранилась от Алекса. Ее щеки залились алым румянцем. – Меня зовут Ана, и я буду вашей служанкой на время вашего нахождения здесь. - Ана сделала легкий реверанс и кротко улыбнулась.

— Очень приятно, Алекс. – Проговорил он неуверенно, еще не отойдя от испуга.

— Вам принести воды или же что-то покрепче? – спросила девушка. - Выглядите, мягко говоря, не очень.

— А? – Алексис посмотрел на нее. – Нет-нет. Все хорошо. Просто неожиданно. А тут всем служанок выдают?

— Все господа, что приезжают к нам, нуждаются в помощи. Многим не привозят своих слуг из поместий, поэтому мы стараемся добросовестно выполнять свою работу и доставлять максимальное удобство.

Горничная лучезарно улыбнулась, сложив ладони в замок чуть ниже груди.

— А вы тоже одна из этих…? – Алексис вопросительно посмотрел на Ану, которая явно не могла понять вопроса. Девушка наклонила голову на бок и с удивленным видом вопрошала его. – Ну, этих…вампиров…одаренных…

— Ах, нет. – Горничная прикрыла рот рукой, скрывая смех. – Тут работают только люди. Если, конечно, слуги, которых обратили, но их очень мало. Им дозволено выполнять ту работу, на которую обычная прислуга не способна. Так что можете не переживать.

— Спасибо. А то уже не знаешь, кого встретишь здесь. – Юноша выдохнул. - Мне пока ничего не нужно. Ты можешь идти отдыхать.

Служанка начала уходить, но тут же остановилась.

— Простите, запамятовала. Если вы захотите позвать меня, то дерните за вот этот шнурочек.

Ана вытащила из подолов балдахина толстую, сплетенную в несколько шелковых нитей веревку с вязаной косичкой на конце.

«Ничего себе шнурочек!» - подумал про себя Боун.

После своих слов горничная поклонилась и вышла.

Алексис остался один в просторных покоях. Его взгляд еще раз обвел все изящества, и юноша решил присесть на кровать. День уже начинался тяжело, а бессонная ночь лишь прибавляла усталости. Мягкий матрас быстро изогнулся под ним, и Боун провалился в постель. Такого комфорта он еще не ощущал. Казалось, что тело лежит на облаке нежном, невесомом и теплом. Алекс не заметил, как веки его стали наливать свинцом, и как он ни старался, они не слушались, продолжая закрываться. В этой постели Боун нашел минуты тишины, покоя, и чары Морфея наконец-то подействовали, заключив в объятья сна.

Он проснулся уже ближе к глубокой ночи. Свет в комнате погас, и из освещения осталась луна, что била в глаза своими лучами. Алекс почувствовал, как пересохло в его горле. В этот раз обошлось без снов – уже было счастье. Юноша сел, потер глаза, смазывая остатки сна. Рука потянулась к шнуру для вызова прислуги, но она остановилась в метре от нее, как только Боун услышал голос. Он был везде и в то же время нигде. Звучал отовсюду, что нельзя разобрать, откуда он шел. Голос звал его тихо и настойчиво. Алекс одёрнул руку и начал пощипывать кожу на другой, пытаясь понять, сон это или нет. От мимолетной боли юноша прикусил нижнюю губу. Нет, это не сон.

С каждым мгновением голос становился все отчетливее, словно подбирался к нему все ближе. Сердце билось учащенно, сдавливая грудную клетку. Алексис не хотел идти, да и неразумно. Даже в самом дешевом фильме ужасов дают понять, что идти в темные коридоры, когда тебя зовет какое-то нечто – не самый хороший вариант. Но Алекс понимал, что ему нужно туда, что, если он не выйдет из комнаты и не пойдет на зов, случится что-то ужасное.

Боун медленно поднялся с постели и побрёл к выходу. Коридоры находились в полумраке. Шаги эхом отражались от стен, и чем ближе подходил юноша к правильному месту, тем голос становился всё яснее и громче. Алексис чувствовал, как по спине пробегают мурашки, но продолжал свой путь, будто завороженный. Коридор казался бесконечным, и его стены словно желали сомкнуть юношу между собой. Всё плыло перед глазами. Он шёл до того момента, пока голос не замолк. Перед ним стояла дверь. Огромная резная дверь – та, что снилась ему несколько ночей. Алекс судорожно осмотрелся. Это было то же самое место, что и в кошмаре. Те же картины, столик со стульями возле окна и дверь. Теперь она предстала перед ним в реальности, и юноша замер. Страх сковал его ноги, как и тогда, но чувство, неутолимое желание как можно быстрее открыть её, разрывали Боуна на части. Он потянулся к ручке и…

Телефон в заднем кармане джинс завизжал резким звонком, вырывая Алекса из странного транса. Юноша тут же вздрогнул, отдернув руку от двери. Он всё ещё стоял в том коридоре, но уже смотрел на всё трезвым взглядом. Это наводило на мысли, что те сны не просты, как кажутся на первый взгляд. Чувство рассеянности не отпускало его, как и гул в ушах.

Боун потянулся к телефону. Руки назло дрожали. На экране засветился незнакомый номер. Кому он нужен в такой час? Алекс нажал на кнопку принятия вызова, и в трубке раздались хриплые и прерывистые звуки дыхания.

— Лекси... - голос дяди звучал слабо, будто издалека.

Сердце юноши пропустило удар. Он ощутил в эти секунды, как ему казалось, весь спектр эмоций: от гнева до ужасной радости.

— Эй, ты где? С тобой всё хорошо? - Алексис готов был завалить его всеми вопросами, всеми претензиями, что скопились за все те дни, но боль переживаний за него не давала произнести слова дальше. Дыхание по ту сторону было тяжелым и прерывистым, что навевало тревожные мысли.

— Слушай меня... Ты должен быть осторожен. Мирча следит за тобой... Он уже знает, что ты в Синае. - Голос обрывался, и разобрать, что говорил дядя дальше, Алекс не смог. Услышать смог только последнее. - ...найди его...

Связь окончательно оборвалась, и звонок прекратился. Юноша стоял, глядя на потухший экран телефона, и в его голове кружились мысли. Драгомир в опасности, Мирча знает о его местонахождении и может кому-то навредить. Что за чертовщина?

— Господин? - Позади прозвучал голос Аны. - Вам нельзя находиться в этом крыле. Оно принадлежит Его Светлости. Пойдемте скорее, пока другие слуги не увидели.

Девушка бережно взяла за руку Алекса, который продолжал находится в замешательстве, и потащила его по коридору прочь. Юноша бросил на дверь последний раз взгляд, продолжая думать, что ему делать дальше.