Справка

Аделаида Феоктистовна была женщиной строгих правил. Так уж её воспитал Феоктист с супругой, имя которой для нас неизвестно. Но судя по имени дочери, Марфой или Фёклой её точно не величали. Тут пахнет скорее какой-нибудь Авророй, а то и Капитолиной. Понятно, что при таких звучных началах произрасти Аделаиде Феоктистовне игривой и жизнерадостной, было, прямо скажем, не с руки. Да и в самом деле, кто-нибудь, когда-нибудь видел какую Аделаиду Феоктистовну, строящую глазки кавалерам или заливающуюся переливчатым смехом от глуповатой шутки?.. То-то и оно! Среди Аделаид Феоктистовнов – дур нет, потому как – воспитание, кругозор и принципы.

Выглядела Аделаида Феоктистовна вполне соответственно своему имени-отчеству – эдакий монумент в юбке с идеальной причёской. Под причёской блистали глаза, коими надо смотреть либо в лицо врага, либо в морской бинокль, высматривая эсминцы того же врага, подлежащие немедленной торпедной атаке. А обычное выражение её лица сигнализировало окружающим о том, что она, или только что закончила просмотр телефильма «Угрюм-река», или же пребывает в раздумьях о судьбе Тутанхамона. В связи с чем лишний раз беспокоить такое лицо гражданам вовсе не хотелось, что и понятно – кому охота любезничать с прищуренным канониром, пусть и в женском воплощении.

Выбирая же в юности свою судьбу, и учитывая личные качества, Аделаида Феоктистовна видела себя либо в звании учителя, либо в халате медика. Однако Всевышний упас несмышлёных отпрысков от перманентных неудов и лагерного режима, запустив Аделаиду Феоктистовну в объятия Минздрава. Минздрав, слегка потискав неулыбчивую докторшу, взял её за шиворот и аккуратно посадил в кабинет нарколога в районном диспансере – выявлять среди страждущих справок граждан тайных алкооборотней. Ну, Аделаида Феоктистовна и выявляла, на пару с Дарьей Антоновной – медсестрой предпенсионного возраста, что была приставлена к строгому специалисту в качестве сдерживающей силы, а то и громоотвода, уберегающего недостойных посетителей от искрящих обличений.

Вот и в тот памятный день, ничто не предвещало, каких бы то ни было из ряда вон выходящих сюрпризов. В дверь стучали и, входя, здоровались. Аделаида же Феоктистовна, не отрываясь от своей наркологической писанины, пропускала мимо ушей приветствия и строго вопрошала, - Пьёте – курите?!
И если посетитель от неожиданности разводил руками и, косясь в свой словарный запас, произносил неопределённое, - Э-э-э… - в беседу вступала Дарья Антоновна. Если же он начинал бойко тарахтеть о здоровом образе жизни, то Дарья Антоновна вступала на три такта раньше, опасаясь за негативное развитие событий.

Одним словом – всё было как всегда, ровно до тех пор, пока в кабинет не вошёл вполне симпатичный мужчина, вполне симпатичного возраста. Закрыв за собой дверь, он поздоровался, а услышав в ответ вопрос о питии-курении, беззастенчиво уселся на стул, положил ногу на ногу и, облокотившись локтем о стол, стал смотреть в макушку пишущей Аделаиде Феоктистовне. Предчувствуя нечто нехорошее, Дарья Антоновна встала и принялась хлопотать, - Аделаида Феоктистовна, я открою окошко пошире? Что-то у нас душновато. Вы не против?
А приняв молчание докторши за согласие, распахнула окно, впуская в кабинет свежий весенний воздух. После чего она подвигала цветочные горшки на подоконнике и даже взялась за лейку с намерением увлажнить чернозёмы фиалок и пески суккулентов. Но тут Аделаида Феоктистовна отложила ручку и, поднимая глаза на посетителя, вновь спросила, но уже строже, - Ну? Пьёте - курите?!

Посетитель посмотрел на суровую даму, как на неодушевлённое и, вздохнув, утвердительно кивнул головой. Аделаида Феоктистовна уничижительно хмыкнула и продолжила, - И как часто?
Мужчина неопределённо пожал плечами и стал барабанить пальцами по столу. А сразу после того, как в перестуке Аделаидой Феоктистовной была узнана бессмертная мелодия «Брызги шампанского», она сдвинула брови и взялась за развалившегося на стуле хама по-настоящему. Монолог её был эмоционален, а местами и оскорбителен. Торпеды сарказма неслись к цели одна за другой, взрываясь в кабинете возгласами о пропитой совести, о разнузданной наглости и о наплевательском отношении к долгу, семье и сопливым детишкам.

Сердобольная Дарья Антоновна, видя, что ещё чуть – и бедная Аделаидочка, либо охрипнет, либо перейдёт в рукопашную, поставила лейку и, причитая, принялась за приготовление микстуры из валерианы, пустырника и корвалола. При этом сам хам сидел, как ни в чём ни бывало – вздыхал, поглядывал на часы и откровенно скучал. А после приговора, вынесенного докторшей, что, мол, не видать ему вожделенной справки, как собственных ушей, он встал со стула, вежливо попрощался и вышел.

Когда валерьянка и увещевания Дарьи Антоновны подействовали, Аделаида Феоктистовна успокоилась и продолжила приём, прокричав в закрытую дверь, - Следующий!
Следующим был щуплый сутулый мужичок, пришедший за справкой для замены водительских прав. Он несмело вошёл в кабинет, поклонившись, поздоровался, а услышав грозное «Пьёте – курите?» быстро замотал головой и залепетал, - Да что Вы, доктор! Как можно! Это же всё – чистый яд!
Аделаида Феоктистовна пристально посмотрела на рамолика и дала команду Дарье Антоновне выписать застенчивому гражданину справку.

Получив в руки документ, гражданин откланялся и вышел в коридор. И здесь уже преобразился. Он расправил плечи, победно улыбнулся и бодро зашагал к выходу. Выйдя же на улицу, он подошёл к ожидающему его «хаму» и несколько раз, ему подмигнув, восхищённо воскликнул, - Сергей Петрович, - Вы гений! Вот что значит – психолог от Бога! Если бы не Вы – эта Аделаида меня бы с месяц гоняла по всяко разным комиссиям из-за моего пустячного тика и физиологического тремора. А так – две минуты, и дело в шляпе!

После чего они постояли ещё пару минут, а выкурив по сигарете, бывший «застенчивый» гражданин уважительно взял под руку «хама» и сказал, - Ну, что, Сергей Петрович, а теперь в психушку? Добудем ещё одну справочку? - а увидев в глазах собеседника отсутствие энтузиазма, добавил, - Да Вы поймите – без Вас никак! Там такая Аглая Теодоровна сидит – ну, прям, жаба – жабой…